Голубая луна

Итак, все было выполнено по протоколу, и третьего сентября 1695 года в большом зале городской ратуши Эринора собрался Коронный совет, состоявший из двадцати пяти представителей самых знатных, богатых и влиятельных семей королевства, включая господ триумвиров, и по одному выборному представителю от второго и третьего сословий. На рассмотрение совета господа регенты выдвинули всего лишь одну заранее согласованную кандидатуру — графа Дернберга, внучатого племянника короля Георга Эринорского. На самом деле, родство было весьма отдаленным, так как граф являлся внуком не родного, а всего лишь двоюродного брата почившего в бозе короля. Однако близких родственников у покойного венценосца все равно не осталось, а Карл Дернберг был человеком недалекого ума, хотя и не являлся откровенным дураком, имел внушительную внешность, покладистый характер и кое-какие военные заслуги. Во всяком случае, не трус и смотрится молодцом. Собственно, с обсуждения этой кандидатуры, единственной и более чем естественной, как считали многие, и должно было начаться заседание Коронного совета, но ничего этого не случилось, так как совершенно неожиданно перед советом возник еще один кандидат, которого — если честно — никто, даже те, кто знал о ее существовании, не ожидал теперь увидеть в живых.

Герда появилась эффектно. В последнее время ей нравилось создавать вокруг себя ситуации, исполненные истинного драматизма, и как бы отсылающие к великим драматургам прошлого и настоящего. Еврипид, Шекспир… Где-то так.

— Господа, — сказала она, неторопливо шествуя по проходу между скамьями, на которых сидели члены совета, — а что это вы, простите мне мое женское любопытство, собрались здесь обсуждать?

Ее появление было, тем более, неожиданным, что вход в ратушу, вообще, и в большой зал заседаний, в частности, охраняли королевские гвардейцы. Впрочем, члены совета не знали, — просто не могли знать, поскольку такого в Эриноре не случалось уже много лет подряд, — что охрану снимали не наемники графа ди Гравина, а сильные колдуны — Марцелла вен Буриш и Карл Григ. Они же взяли сейчас под контроль всю ратушную площадь. Господин Григ поднялся для этого на Часовую башню, а госпожа вен Буриш встала у парадного входа в здание. За ее спиной, скрестив алебарды, стояли бойцы Берта дела Магре, переодетые в форму гвардейцев короля. Два великана в цветах королевского дома Ренаров и богато одетая знатная дама — чего, кажется, проще? Но это, если смотреть со стороны, не зная и не имея возможности узнать о некоторых важных обстоятельствах. Два колдуна уровня Карла и Марцеллы намертво перекрыли доступ в здание ратуши и в зал заседаний, где проходило сейчас заседание Коронного совета.

— Прошу прощения, госпожа де Фаен, — К ее удивлению, Мориц Саган узнал Герду даже спустя столько лет, — но здесь проходит заседание Коронного совета, и вам придется покинуть зал так быстро, как сможете.

«Надо же, какой куртуазный и… памятливый».

— Напротив, герцог, — доброжелательно, но с оттенком превосходства, улыбнулась Герда, — именно мне и особенно сейчас следует здесь присутствовать с тем, чтобы помешать вам, господа, совершить роковую ошибку.

— О какой ошибке вы говорите, мадемуазель? — нахмурился граф Эмих, одновременно останавливая жестом руки секретаря, попытавшегося было встать со своего места.

— О той, за которую можно не сносить головы, — мило улыбнулась Герда. — Но к делу!

— Кресло! — щелкнула она пальцами, и двое наемников маршала дела Магре тут же принесли ей тяжелое кресло, в котором обычно сидел король Эринора, посещая этот зал во время тех или иных торжественных мероприятий.

Как ни странно, никто не возразил. Похоже, до всех присутствующих начинала доходить простая истина: такие женщины, как эта, просто так, — без повода и, тем более, без опасений за свою жизнь и здоровье, — так нагло себя не ведут. А то, какой они видели сейчас Герду, ей было хорошо известно. Она ведь сама выбирала наряд — темно-синее платье, расшитое золотой нитью, — и сапфировую парюру, включавшую среди прочего золотую тиару, украшенную крупными бриллиантами и сапфирами и подозрительно напоминавшую королевский венец. При ее красоте и необычном цвете волос и глаз, все это производило на людей мгновенное и, в целом, неизгладимое впечатление, в особенности, учитывая проецируемое ею вовне впечатление надменного высокомерия, опасной силы и уверенной самодостаточности.

— Итак, граф, — обратилась она к сенешалю двора, — вы спросили меня, о какой ошибке я веду речь. Позвольте мне представиться, и вы все поймете.

— Прошу вас, сударыня, — кивнул граф Эмерих, начинавший, судя по всему, понимать, о чем сейчас пойдет речь.