Голубая луна

— Я хотел… — начал было боярин Селифонтов, но вовремя сообразил, что отвечает невпопад. — Разумеется, я передам ваши соболезнования Великому князю, но я хотел сказать, что со смертью Великой княгини Екатерины отпали все препятствия к вашему возвращению.

— Вот как, — Герда перевела взгляд на короля. — Что скажете, ваше величество?

— Я бы спросил, отчего этот разговор ведется в моем присутствии? — Леопольд только казался недалеким добрячком, но на самом деле, он был невероятно умен и расчетлив, и его доброта была лишь средством достижения целей, подразумевающих его собственное благополучие и благоденствие его страны.

— Благодарю вас, ваше величество! — улыбнулась Герда, она уже поняла, что король не станет вмешиваться в ее отношения с Иваном. Во всяком случае, до тех пор, пока это напрямую не затрагивает его интересы.

— Итак? — повернулась она к боярину.

— Я полагал, что его величество должен быть осведомлен о характере возникшей проблемы, — довольно твердо ответил посланец.

— Проблемы? — подняла бровь Герда. — О какой проблеме мы говорим?

— Государь желает вернуть на родину своих детей!

— Ах вот оно что! — еще шире улыбнулась Герда. — Значит, государь?

— Письмо! — резко изменив тон, холодно потребовала она, протянув к боярину руку.

— Какое письмо?

— Вот что, боярин, — сейчас Герда смотрела так, что у боярина на лбу выступил пот. Он был храбрым человеком, но Герда за эти годы научилась проецировать вовне почти любое чувство, включая страх.

— Ты, сучий потрох, — сказала она тоном, с которым посылают на плаху, — решился прийти ко мне со своими глупыми требованиями, да еще и в присутствии короля. А теперь слушай. Во-первых, ты позволил себе назвать меня просто «княгиней»…

— Извините, ваше сиятельство… — начал было оправдываться боярин, но Герда его перебила:

— Высочество, а не сиятельство, и ты это должен знать. Я принцесса Эринорская, али не знал?

Это не было тайной для короля Леопольда, так что Герда ничем, в сущности, не рисковала, тем более, теперь, когда к ней наведался посол из ее прошлого.

— Знал… — признался побледневший, как полотно, мужчина, — но я думал…

— Не надо думать! — отрезала Герда. — У тебя, говнюк, все равно мозгов на это не хватит!

Второе подряд оскорбление, высказанное прямо в лицо, окончательно выбило боярина из колеи. Но Герда этого и добивалась, намеренно обостряя ситуацию до предела, одновременно воздействуя на его психику. И боярин ее не подвел, он взревел, как раненый медведь и, выхватив из ножен кинжал, бросился к Герде. Опасный человек, но неумный. Напасть на принцессу на глазах у короля… Герда хотела просто парировать атаку, но посланец задействовал амулет. И ей пришлось поставить щит. Заклинание срикошетировало и убило боярина на месте.

— Идиот! — сказала Герда, глядя на дымящееся тело в обгоревшем кафтане.

— Безумец! — согласился Леопольд, которого прикрыл от удара его собственный колдун. — Знал, принцесса, что вы сильная колдунья, но одно дело знать, и другое — увидеть.

— Прошу меня извинить, ваше величество! — покачала головой Герда. — Я и представить себе не могла, что эта мразь решится на покушение на глазах у венценосца, выступающего посредником.

— Не за что, — отмахнулся Леопольд. — Вы здесь ни при чем. Но все-таки я вас спрошу, в чем смысл этого паноптикума? За что вас преследует Великий князь Гардарики? Ведь, как я слышал, он обязан вам троном и жизнью покойной жены…

«Каламбур так себе, — тяжело вздохнула Герда, — но что-то же я ему обязана сказать?»

— Видите ли, ваше величество, — сказала она вслух, — дело в том, что в период, предшествующий попытке переворота, мы с князем Иваном состояли в любовной связи…

— Так это действительно его дети?

— Это мои дети! — Твердо ответила Герда, причем твердость ее была такого сорта, что опасность, прозвучавшую в ее голосе, почувствовал даже король.

— Ваши, ваши! — Поднял он перед собой руки. — Бог с вами, принцесса! Даже если бы вы были его законной женой, и эти дети родились бы в освященном церковью браке, я и тогда не стал бы вмешиваться. Но вы были всего лишь невестой, и никаких прав у него — без вашего слова, — нет. Я просто пытаюсь понять, что подвигло Великого князя на такой странный поступок?

— Это не он, — покачала головой Герда. — Это в очередной раз инициатива его бояр. Они один раз на меня уже покушались. А он… Если бы этого послал князь Иван, он написал бы мне письмо. Как минимум, попытался бы объясниться, и уж точно не стал бы готовить покушения на мою жизнь. Это не его стиль!

«Во всяком случае, раньше был не его…»

* * *

За обедом о делах не говорили, — вполне отдав должное, как правилам приличия, так и яствам, которыми угостили их повара Герды, — но после трапезы, оставшись наедине в ее кабинете, перешли все-таки к «предмету обсуждения», и граф ди Гравина смог наконец сформулировать то, чего не смог сказать Герде накануне, на приеме в королевском дворце: