Голубая луна

— Ты будешь удивлена, сколько людей вообще ничего об этом не знают. Или что-то слышали, но выбросили из головы, даже отказались верить в правду о такой жестокости к людям.

— А эти люди знакомы с термином нацизм? Разве это не немецкое слово, обозначающее жестокость к людям?

Губы Манденауэра дернулись. В этот раз я его почти довела.

— Однако, в Аушвице происходило куда больше ужасов, связанных с именем Менгеле, чем подтверждено документально.

— И почему я не удивлена?

— За пределами лагеря он обустроил секретную лабораторию, где работал над своим любимым детищем, — Манденауэр хмыкнул — звук больше походил на смех. — Детище. При тех обстоятельствах это показалось бы забавным. Однако не тут-то было.

— Что вы хотите сказать?

Он кашлянул и набрал в грудь воздуха.

— Монстры, Джесси. Они не только носили униформу Рейха, но и были созданы им.

— Не понимаю.

— Менгеле сделал монстров.

— Каких именно?

— С которыми мы сейчас имеем дело.

— А конкретнее?

Манденауэр постучал по своей голове, затем по груди, совсем как в пещере.

— Ты знаешь.

Я действительно знала.

— Оборотней.

— Да.

Я могла бы начать загоняться о совместных галлюцинациях, психотической паранойе, отравленной воде.

Вот только несколько часов назад я была там, когда тень того человека изменилась. Не говорю, что верю в оборотней. Однако теперь отношусь к вопросу их существования не так скептически.

— Как? — спросила я.

— Одним из самых знаменитых экспериментов Менгеле являлось изучение влияния инфекционных заболеваний на различные расы. В качестве подопытных он, конечно же, использовал евреев и цыган. Гитлер их тоже не любил.

— А кого он любил?

— Голубоглазых, светловолосых белых людей.

— Таких, как вы?

— Именно.

— Вы знали Гитлера?

— Только немного.

Я моргнула.

— Сколько вам лет?

— Я достаточно стар.

— Погодите одну чертову минуту. — Я даже не думала об этом, но моя рука сама потянулась к винтовке, лежащей в зоне досягаемости. — В таком случае, на чьей вы стороне? На чьей стороне сейчас?

— На стороне правды.

— Вы когда-нибудь слышали о том, что злодей — герой собственной истории?

— Не понимаю.

— Гитлер тоже считал себя правым.

— Но между ним и мной существует одно отличие.

— Какое же?

— Он был неправ.

Я не знала, смеяться ли над его искаженной логикой или нет.

— Расслабься, Джесси. Убери руку с оружия. Я не нацист и не оборотень.

— Что ж, это меня успокаивает. Можно подумать, вы сказали бы мне, будь это так. Плохие парни, как правило, не носят на лбах татуировки со свастикой. — Я нахмурилась. — За исключением Мэнсона.

Я сама начала запутывать себя. К счастью, Манденауэр знал, когда на меня не стоит обращать внимания.

— Я тогда был шпионом. Очень хорошим. Владел языком и выглядел истинным арийцем. Родился в Германии и жил там до десяти лет. Кто-то может сказать, что я был изменником.

— А кто-то нет.

Манденауэр улыбнулся.

— Спасибо. Мне дали одно задание и, чтобы его выполнить, я сделал много вещей, которыми не горжусь.

Его взгляд устремился вдаль, лицо погрустнело. Я вспомнила, как он говорил, что давным-давно лишился души. И задалась вопросом, что еще он потерял, пока пытался спасти мир.

— И что это было за задание? — спросила я.

— Выяснить, чем Менгеле занимался в своей секретной лаборатории, и уничтожить это, а также его самого.

— Полагаю, все прошло успешно.

— Найн. (пер. с немецкого — «нет»)

— Что же случилось?

— К тому времени, как я обнаружил лабораторию… — Он взглянул на меня. — Ты когда-нибудь была в Германии?

— Нет.

— Там красивые города, акры холмистой местности. Там также находится местность, известная как Шварцвальд, Черный Лес. В былые времена волки там бродили тысячами. И Менгеле держал свою лабораторию в глубине лесной чащи.

Я кивнула. У меня было ощущение, что я знала, куда он клонит.

— Подбираясь к секретному месту, я видел сотни волков. Я не обратил на них никакого внимания. Еще я видел тени других существ. Но не придал им значения, поскольку то, что я видел глазами, не совпадало с реальностью, существующей в моем разуме.

— Понимаю, — пробормотала я.

— Однако, когда я добрался до лаборатории, она была пуста. Все, что создал Менгеле, исчезло.

— Куда же?

Манденауэр махнул рукой.

— Их выпустили.

— Зачем?

— Гитлер хотел иметь армию оборотней.

— Ничего себе! — пробормотала я, когда еще один кусочек пазла со щелчком встал на место.

Я уже слышала этот термин, поэтому открыла рот, чтобы сказать об этом, но Манденауэр опередил меня:

— Когда войска Союзников высадились в Нормандии, а русские начали наступление со своей стороны, Менгеле запаниковал. Он выпустил монстров, а сам быстро вернулся в Аушвиц, оставив лабораторию заброшенной.

— Вы хотите сказать, что волки Менгеле свободно разгуливают по Миниве спустя шестьдесят лет после войны? Извините, Эд, но мне с трудом в это верится. Во все это. Я кое-что читала про Менгеле.

Информация о нацизме похожа на крушение поезда. Каким бы ужасным не было зрелище, просто невозможно заставить себя отвернуться и не взглянуть еще разок.

— Но на моей памяти никогда не проскакивало даже слушка о лаборатории Менгеле по производству монстров.