Голубая луна

Она решилась на то, чего еще ни разу не делала, хотя и знала, что теоретически это возможно. Он убрала руку и, подвесив сгустки пламени в воздухе, заставила их кружиться в хороводе. Сейчас огонь стал подвластен ее воле, как никогда прежде, и главным в этом странном фокусе было то, что Герде не пришлось для этого строить специальные заклинания или оживлять произнесенные или подразумеваемые формулы. Все творилось само собой – «силой разума» и «страстью сердца», – по одному лишь ее желанию, с легкостью и естественностью дыхания или ходьбы. Герда хотела, огонь исполнял любой ее каприз.

– Это… Это чудо! – выдохнула между тем Дарья. – Как это возможно? Как?..

– Я рада, что вам понравилось, – улыбнулась Герда, развеивая огненную карусель. – Если хотите, можем устроить вечером фейерверк. Я, правда, ни разу этого не делала, но теорию знаю. Можем попробовать.

– Не надо, – покачала головой Дарья. – Не дай бог, кто увидит! Про такое чужим знать не надобно. У нас колдуны лишь бы кому не открываются, но, если хотите, познакомлю вас с другими, при них можно все.

«Вот при колдунах я бы как раз поостереглась!» – подумала Герда, но вслух сказала нечто другое:

– Хочу, – сразу же решила она, надеясь, что здесь, в Гардарике, все сложится не так скверно, как это случилось с ней в Коллегиуме.

– Значит, договорились! – облегченно вздохнула сестра Ивана. – А фейерверк… Можем съездить в поля… Здесь недалеко находится наше с мужем имение… Можем попробовать запустить огни там.

– Договорились, – кивнула Герда, почти дословно повторяя реплику Дарьи, и в этот момент вернулся банкир. Он принес четыре кошеля из темно-зеленого сафьяна и несколько листов пергамента, сложенных вчетверо. В кошелях находилось по пятьдесят золотых рублей в каждом, а пергаменты являлись «чеками»: четыре чека по четыреста пятьдесят рублей и три по тысяче…

* * *

Все-таки, когда есть деньги, чувствуешь себя куда лучше, чем, когда их нет. Казалось, даже на улице стало теплее, и солнце засияло ярче, заставляя искриться снежный наст.

«Странный эффект! – отметила Герда, не упустившая из вида случившиеся в ней перемены. – Или все дело в том, что я слишком люблю деньги?»

Странное предположение, если честно. Ведь она, сколько себя помнила, не была ни жадной, ни меркантильной. Эгоистичной? Возможно, и даже скорее всего. Но ни разу не корыстной. Практичная, но не скупая: скаредность – не ее. Гордая и амбициозная – несомненно. Но при этом не жадная и уж точно – не мелочная. Тогда откуда взялась эта беспричинная, как ей казалось, эйфория, это неуместное воодушевление, бессмысленный восторг?

– А если это всего лишь приступ счастья? – спросила Другая Она, подхватывая Герду под руку. – Предвкушаешь удовольствия, разве нет? А удовольствия стоят денег…

– Как у тебя все просто! – покачала головой Герда.

– А зачем все усложнять? – возразила Другая Она.

И в самом деле, вот пройдутся они с Дарьей по торговым рядам – чем не удовольствие?

И они отправились на поиски радости, заглянув первым делом в гостиный двор. Такого чуда, если честно, Герда не встречала ни в одном другом городе ойкумены, а ведь она много где была. Однако, попав в первый раз в Нижнем Новгороде в так умно и необычно организованный торговый квартал, она вполне оценила как идею, так и исполнение. Впрочем, в Новгороде Великом гостиный двор на поверку оказался и больше, и богаче, чем виденный ею в Нижнем, и Герда с удовольствием прошлась по его крытым галереям вдоль всевозможных лавок и ремесленных мастерских. Чего здесь только не было! Казалось, нет такой вещи, такой услуги и такого мастерства, которых невозможно здесь найти. Герда, впрочем, нашла, такой уж она была человек.

Как выяснилось, здесь не шили такое женское белье, как в Эриноре и Горанде, и это было неправильно, потому что Герда с юности привыкла носить короткие штанишки до середины бедер, с удобными завязочками на талии, и бюстье. Отказываться от хорошего не хотелось, поэтому пришлось вспомнить жизнь в доме барона Геммы и нарисовать понравившейся ей белошвейке правильный крой, объяснив по ходу дела, что, для чего и как должно в конечном счете выглядеть и сидеть на фигуре. Договорились, что мастерица сошьет к завтрашнему утру несколько образцов, и, если все будет сделано, как надо, знатные дамы закажут ей по нескольку комплектов такого белья из шелка и батиста, и, разумеется, с вологодскими кружевами.

– Я пришлю возок, – сказала Дарья, когда все условия сделки были оговорены, и белошвейка получила серебряный гривенник задатка. – Приедешь, покажешь товар, на месте решим сколько и чего у тебя заказывать! Хорошо сработаешь, от заказчиков отбою не будет.

– У меня, в Пскове, на подворье свои белошвейки, – повернулась она к Герде, – надо будет и их обучить. Хорошего белья много не бывает.