Половина его лица была той воплощенной красотой, что притянула к нему мастера вампиров века назад. Другая половина была покрыта шрамами. Шрамами от святой воды. Они начинались в дюйме от середины лица, так что его глаза, нос и чувственные, совершенные губы остались нетронутыми, зато прочее походило на расплавленный воск. Шея была нетронутой, однако я знала, что шрамы продолжались на плечах. Его торс выглядел даже хуже, чем лицо, шрамы на нем были грубыми и бугристыми. Но, как и лицо, его тело лишь наполовину было покрыто шрамами. Другая половина была восхитительна.
Я знала, что шрамы доходили до его бедер, но никогда не видела его полностью обнаженным. Поэтому в том, что шрамы были и посередине, приходилось верить ему на слово. Подразумевалось, хотя никогда не высказывалось, что сексом он заниматься мог, но был покрыт шрамами. Наверняка я не знала, да и не хотела знать.
– Где твои телохранители? – спросил Ашер.
– Мои телохранители? Ты имеешь в виду Джейсона и Меховые Шарики?
Ашер кивнул. Его золотые волосы упали на покрытую шрамами часть его лица. Это была старая привычка. Волосы скрывали – или почти скрывали шрамы. Таким же образом он использовал тень. Казалось, он всегда знал, как на него упадет свет. Века практики.
– Не знаю, где они, – сказала я. – Я только что говорила с Ричардом. Похоже, они решили, что нам нужно уединение.
– А вам нужно было уединение? – спросил Ашер. Он смотрел прямо мне в лицо, пользуясь шрамами и красотой, чтобы удвоить эффект. По некоторым причинам, счастливым он не выглядел.
– Не твое собачье дело.
Дамиан сел в ногах аккуратно застеленной кровати. Провел бледными, длинными пальцами по голубому покрывалу.
– Не в этой постели, – заметил он.
Подойдя ближе, я сверху вниз уставилась на него.
– Если еще хоть один вампир или вер-кто-нибудь скажет, что чует секс, я закричу.
Дамиан не улыбнулся. Он никогда не был особо веселым парнем, а в последнее время стал еще серьезнее. Он просто сидел, глядя на меня снизу вверх. Жан-Клод или даже Ашер улыбнулись бы, начали бы дразнить. Дамиан просто смотрел на меня глазами, в которых была сдержанная скорбь – как у других бывает сдерживаемый смех.
Я потянулась и отбросила прядь его волос, чтобы тронуть его за плечо. Он отдернулся от моего прикосновения, словно оно причиняло ему боль. Рывком поднявшись на ноги, он направился к двери и остановился там.
Я в недоумении осталась с протянутой рукой.
– Что с тобой, Дамиан?
Ашер встал позади меня, легко положил руки на мои плечи.
– Ты совершенно права, Анита. То, что ты делаешь с мсье Зееманом, не мое дело.
Я скользнула своими руками по его, наши пальцы переплелись. Я помнила ощущение его прохладной кожи на моей. Я прислонилась к нему спиной, его руки обвились вокруг меня, но я была недостаточно высокой. Это была не моя память. Жан-Клода. Когда-то они с Ашером больше двадцати лет были компаньонами.
Я вздохнула и начала высвобождаться.
Ашер положил подбородок мне на макушку.
– Тебе нужны чьи-нибудь руки, от которых ты не будешь чувствовать угрозу.
Я вжалась в него с закрытыми глазами и лишь на мгновение позволила себя обнять.
– Единственная причина, по которой это так приятно, только в том, что я ощущаю воспоминание чужого удовольствия.
Ашер нежно поцеловал мои волосы.
– Из-за того, что ты видишь меня сквозь дымку воспоминаний Жан-Клода, ты единственная женщина более чем за двести лет, не обращающаяся со мной как с уродцем из цирка.
Я прижалась лицом к его руке.
– Ты опустошающе красив, Ашер.
Он отвел волосы с моей заплывшей щеки.
– Для тебя – возможно, – и запечатлел нежнейший из поцелуев на моей щеке.
Я высвободилась, мягко, почти неохотно. То, что я помнила об Ашере, было проще, чем что-либо в этой жизни, от чего я пыталась освободиться.
Ашер не пытался меня удержать.
– Если бы ты уже не была влюблена в двух других мужчин, того, как ты на меня смотришь, было бы достаточно.
Я вздохнула.
– Прости, Ашер, я не должна была так к тебе прикасаться. Просто... – я не знала, как выразить словами то, что чувствовала.
– Ты обращаешься со мной как с привычным любовником, – сказал за меня Ашер. – Ты забылась и прикасалась ко мне так, словно уже делала это прежде. Не извиняйся, Анита. Для меня это удовольствие. Больше никто не прикоснется ко мне так непринужденно.
– Жан-Клод, – сказала я. – Это его воспоминания.
Ашер улыбнулся почти печально.
– Он слишком верен тебе и мсье Зееману.
– Он тебе отказал? – не успев задать вопрос, я о нем пожалела.
Улыбка Ашера прояснилась и вновь поблекла.
– Если ты не будешь делить его с другой женщиной, станешь ли ты делить его с другим мужчиной?
Я раздумывала над этим секунду или две.
– Ну, нет. – Нахмурившись, я посмотрела на него. – Интересно, почему я чувствую себя так, словно оправдываюсь?
– Потому что ты разделила со мной и Жан-Клодом наши воспоминания, и воспоминания Джулианны. Мы были очень счастливым menage a trois почти столько же, сколько ты живешь на свете.