Голубая луна (ЛП)

Поднялся ветерок, всколыхнув листву. Неудивительно, что я вижу тени. Лес полнится ими.

А затем я почуяла этот запах, ставший за последние дни таким знакомым. Листья, дождь, первобытность.

— Уилл?

Мой голос разнесся в ночи. Где-то дальше по тропинке мне ответил волчий вой. Волоски на затылке встали дыбом, и я поежилась, пусть температура и была около восемнадцати градусов выше нуля.

Первому волку ответил второй — слева, оттуда, где сейчас должен был находиться Манденауэр.

Не знаю, почему я пустилась бежать. Помню только, что когда печальную серенаду оборвал выстрел, я споткнулась и рухнула на колени. Хвала Господу за предохранители на огнестрельном оружии. При ином раскладе я могла бы продырявить себе голову. А так я всего лишь стукнулась коленом о камень и, яростно ругаясь, скорчилась на тропинке.

Если бы за мной и вправду шел волк, этот момент был бы идеальным, чтобы меня прикончить. Но я лежала там, пока боль не утихла настолько, чтобы я смогла перевести дыхание. Затем я встала и пошла в ту сторону, откуда донесся звук выстрела.

Глава 19

Я почувствовала запах дыма до того, как увидела пламя. Медленно ковыляя из-за ушибленного колена, я и забыла, что волков было два, а выстрел прозвучал только один. Я забыла о многом, включая свое внезапное чувство тревоги в лесу.

Я, как корова, с треском пробиралась сквозь заросли кустарника. Домашние животные редко старались двигаться тихо. Да и зачем им? Уверена, Манденауэр услышал меня задолго до того, как увидел. Тропинка, по которой я шла, пересеклась с другой. Я остановилась, посмотрев сначала налево, а затем направо. Здесь соединялись два пути. Мы с Манденауэром в конце концов встретились бы. Так же, как столкнулись волки.

Впереди в ночи ярко мерцало оранжевое пламя. Учитывая то, что стоял июнь, и время лесных пожаров пока еще не наступило, я не запаниковала, но захромала быстрее.

Я точно знала, что Манденауэр не разожжет костер, который охватит огнем весь лес. Но как только я вышла на поляну, мне в лицо ударил запах паленой шерсти и мяса. Если вы когда-нибудь ощущали его, то понимаете, почему я зажала нос.

— Что, черт возьми, вы делаете? — закричала я, когда мне удалось восстановить дыхание.

Манденауэр даже не взглянул на меня, а продолжил смотреть на пламя, будто под гипнозом.

По крайней мере, он обложил костер камнями и разжег его на голой почве так далеко от деревьев и кустов, как только возможно посреди долбаного леса.

Я прохромала к охотнику, встала рядом, и предприняла еще одну попытку.

— Вы лишились того немногого, что осталось от вашего рассудка?

Он рассмеялся скрипучим смехом. Я уверена, что если Манденауэр вообще смеялся, то делал это нечасто. Почему он предпочел сделать это сейчас, было выше моего понимания. Ситуация была какой угодно, только не забавной.

— Странно, что ты об этом спрашиваешь, поскольку я лишился как рассудка, так и души уже очень давно.

Я нахмурилась:

— Жалеем себя, что ли?

Его угасающая улыбка вновь расцвела:

— Ты меня забавляешь, Джесси Маккуэйд.

— Ага, я живу, чтобы веселить других.

Я вгляделась в огонь и в его глубине увидела очертания волка. Кого еще Манденауэр стал бы сжигать? Хотя шерсть зверя уже сгорела, он был не так велик, как огромная черная тварь, которая насмехалась над нами. Я искоса посмотрела на танцующие языки пламени.

Казалось, волка бросили на кучу… чего-то. Трудно сказать, чего именно, вероятно, листьев. Они отлично горели.

— Вы не хотите рассказать, почему кремируете этого волка?

— Я говорил тебе об этом еще в офисе судмедэксперта. Их безопаснее сжигать.

Точно. Было дело.

— Дровами огонь не тушат, сэр.

— Я осторожен, ведь прежде проделывал это тысячу раз.

Тысячу? Ну конечно. Наверное, Манденауэр рехнулся сильнее, чем даже сам осознавал.

— А вы не могли подождать? Сжечь его где-нибудь в более безопасном месте? И разве вам не кажется, что представители ДПР захотели бы осмотреть его? Равно как и специалисты ЦПКЗ?

— Уверен, что захотели бы. — Манденауэр сделал несколько шагов влево и затоптал выскочивший из костра тлеющий уголек. Затем поднял на меня глаза. — Но сейчас уже слишком поздно, разве нет?

— Видимо, да, и все благодаря вам.

Он отвернулся, но не раньше, чем я снова заметила его улыбку.

Что заставило меня задуматься о… целом ряде вещей.

Был ли Манденауэр безумнее, чем казался? Вдруг он продолжает дело тех охотников на волков, которые к середине двадцатого века чуть не уничтожили весь вид?

Тогда волк считался злом, убийцей всех домашних животных, встретившихся на его пути. Фермеры ненавидели зверюг — да и до сих пор ненавидят, — поэтому и наняли охотников, чтобы решить эту проблему. Однако истинными виновниками зачастую были койоты и бродячие собаки, а не только волки.