Голубая луна (перевод Б Левина)

Я встала и подошла к нему. Мне было страшно - "нервозно" не то слово. Страшно - и очень хотелось. Положив руки Ричарду на грудь, я встала на цыпочки, подставляя ему губы. Мы поцеловались, и от этого движения тело мое притянулось к телу Ричарда. Твердость обнаженного тела, ничем не отделенного от меня, кроме кружевных трусиков, заставила меня задрожать и оторваться от поцелуя.

Руки Ричарда обняли меня за талию и прижали к нему. Вдруг он упал на колени, срывая с меня трусики движением быстрым почти до грубости. Я оказалась голой, а он стоял передо мной на коленях, глядя вверх. И от этого взгляда у меня по всему телу пробежала мелкая дрожь.

Большие руки Ричарда вдвинулись между моими бедрами, развели ноги. Скользнули вверх, ладони обхватили ягодицы, лобок оказался возле лица Ричарда. Он прижался ко мне щекой, длинно лизнул бедро. Сердце у меня забилось так, что невозможно стало вдохнуть, но я еще смогла сказать:

- Ричард, Ричард, пожалуйста! Ричард...

Он вдвинул ладонь мне между бедер, один палец вошел внутрь. Я затрепетала, закинув голову и закрыв глаза.

- Ты влажная, - сказал он.

Я открыла глаза и глянула на него.

- Знаю. - Я говорила с придыханием.

- Райна была такая.

- Она и сейчас такая, - сказала я. - Заставь ее уйти.

Он лизнул внутреннюю поверхность бедра, заставляя меня раздвинуть ноги, тыкаясь ртом мне в кожу. От первого прикосновения языка между ногами я стала ловить ртом воздух.

Он целовал меня, будто целовал рот, язык шевелился, исследовал. Долгими, уверенными мазками лизал он меня, потом нашел нужное место и присосался. И его глаза смотрели на меня снизу, и в них был темный свет, что-то такое первобытное, что нельзя выразить словами. Здесь ни при чем было то, что он вервольф, и при всем - то, что он мужчина. Волны пульсировали по всему моему телу, ощущения ошеломляли. Так было хорошо, что почти слишком, такое было наслаждение, что почти переходило в боль. Он втягивал меня в рот, пока тепло от паха не разошлось по всему телу золотым приливом, от которого мир покрылся дымкой, будто я глядела сквозь туман. И с последней каплей наслаждения я ощутила, как уходит Райна. Мунин покинул меня, когда Ричард положил меня на пол.

Рот его блестел, и Ричард вытерся остатками футболки.

- Может, мне пойти почистить зубы?

- И думать не смей.

Я обхватила его руками, удерживая.

- Она ушла? - спросил он.

Я кивнула:

- Осталась только я. Только мы с тобой.

- И хорошо, - сказал Ричард.

Он наклонился, и его обнаженное тело легло вдоль моего. Слишком он был высок для позы миссионера, я так и задохнуться могла бы под его грудью. Ричард уперся руками в пол, будто в позиции для отжимания.

Он скользнул в меня, и было это туго, и влажно, и каждый дюйм я чувствовала, который входил в меня. И когда он вошел весь, Ричард поглядел на меня, и в глазах его был блестящий волчий янтарь. Почти оранжево-золотой на фоне загорелого лица.

Он задвигался внутрь и наружу, раз, два, три, осторожно, будто расчищая себе место. Потом бедра Ричарда поймали ритм, я охватила ладонями его ягодицы, когда он вдвигался в меня, впилась ногтями в гладкость кожи. Он задвигался быстрее, сильнее, все так же опираясь всем весом на собственные руки.

Я подняла бедра ему навстречу. Когда он не давил сверху, я могла двинуться. Ритм стал общим, волна движения, жара и мышц, движущихся единым целым.

Что-то открылось во мне, в нем. Это связывающая нас метка открылась, как дверь, и пахнула из-за этой двери теплая, золотая волна силы. Она залила меня, полилась в меня. Каждый волосок у меня на теле встал дыбом, как от электричества.

Ричард поднял меня на руки, не выходя из меня. Наполовину он меня отнес, наполовину бросил на кровать и свалился сверху, и я скрылась под теплом его кожи, весом его груди. Сила будто овладевала мной, и каждый толчок внутрь посылал сквозь тело импульс золотого тепла. Будто я купалась в радостном жаре его тела, окуналась и выходила, и сила эта росла золотыми импульсами при каждом толчке. Импульсы сменились волнами, от которых тело мое стянулось вокруг Ричарда тугим кольцом.

Он вскрикнул, но не кончил. Он снова приподнялся на руках, только бедра и ноги его прижимали меня к кровати. Глаза у Ричарда были все еще янтарные, нечеловеческие, и это мне было все равно. Они смотрели на меня с лица Ричарда, и я видела, как мелькают за ними мысли, куда больше связанные с едой, чем с сексом, и никак не связанные с любовью.

Пальцы Ричарда вцепились в кровать по обе стороны от меня. Послышался треск разрываемой ткани. Повернув голову, я увидела, как руки эти удлиняются, превращаются в лапы с когтями. И эти когти рвали матрац.

Я смотрела на Ричарда и не могла скрыть страх.

- Ричард, - сказала я.

- Я никогда тебя не обижу, - шепнул он, и руки его судорожно дернулись на постели, рассыпая обрывки матраса.

- Ричард! - сказала я, повысив голос. Не в панике, но близко к тому.

Он полоснул когтями по кровати и оторвался от меня, перевалился набок. Перевалился и свернулся в тугой клубок. Руки его, лапы, стали длинными и тонкими, а ногти превратились во что-то чудовищное, опасное.

Блин.