Голубая Саламандра

За черными стенами тем временем готовились совсем к иному исходу. Магиор набирал отряд из крепких и опытных воинов. Им назначалось: лишь враги до последнего исчезнут под землю, засыпать вход у реки, затем, соединившись с другой частью войска у восточных ворот, стремительно напасть на лагерь имьяхийцев. Среди могильников Города Мертвых, где начинался, губительный лаз, подкопали несколько тяжелых плит, чтобы в свой срок обрушить их на головы доверчивых детей Имьях. Как только все было закончено, там больше никто не появлялся, кроме безразличных к закону бродяг, дабы не отпугнуть возможных лазутчиков. А вокруг, от вытоптанных садов Миофы и разоренного святилища Оканона до Дома Рода и самых дальних бамбуковых хижин, до храма Рэдо, опаленного огнем рассерженного Крилоха, все было спокойно. Спокойно, как в ожидании звука рвущихся нервов. Собираться на площадях, говорить что-либо о богах или смертном Оенгинаре, запрещалось. Тихий стон из старой крепости служил тому подтверждением. Кровь на улицах еще не смыли дожди. Едва небо усеяли звезды, Магиору доложили:

- Два десятка горцев двинулись к реке.

- Не замечайте их, - спокойно сказал он. За разведчиками, расчитывал стратег, скоро пойдет все вражье войско. Туннель был длинный, и места там бы хватило всем.

- Завтра мы раздавим их как гнусов! - заверил он Ваамкана: - Ловушка начинает работать. Благодари Иенхона. Пусть беглец сдохнет позже других, рыдая, захлебываясь подземным смрадом!

- О, нет! Его разорвут на куски, сожрут живого и выпьют кровь! - торжествовал Держатель.

В эту ночь сон не приходил к ним двоим. Поднявшись на верхнюю террасу Дома Рода, они смотрели на россыпи вечных звезд, что в умах предков рождали легенды. Ваамкан рассуждал о времени, когда вся страна Единорога будет покорна новым законам. Потом, в своих мечтаниях он пустился дальше, покоряя пределы гор на севере и земли береговых людей. Голос его дрожал, сузившиеся глаза блестели. Магиору казалось, что Держатель не в себе, проведя целый день в святилище Крилоха, непрерывно молясь, пересытившись тяжким дымом курений. Слушая бредовые речи, начальник войска, он вдруг усомнился: нужен ли этот, случаем возвеличившийся, жрец? Ведь вся власть в городе по существу принадлежала ему. Ваамкан умел только бунтовать толпу, лить яд лжи. Сумел разрушить храмы и уничтожить вечный закон. Но что дальше? Эти мысли еще не окрепли, Магиор отстранился от них, желая додумывать, когда станет ясен исход сражения с имьяхийцами. Оставив держателя, он спустился проверить посты и узнать о перемещениях во вражеском лагере. Ваамкан, потерявший в лице Магиора благодарного слушателя, стал придумывать каким казням он подвергнет пленных горцев, которых завтра обещало быть много. От кровавых сцен его самого пронимал озноб. Кутаясь в плащ, он скрежетал зубами, ухмылялся и сожалел только, что может уже никогда не встретится с Иенхоном. Потом вдохновение внезапно покинуло его. Жрец ощутил себя одиноким среди людей, безразличных к его стремлениям. Была ли это минута отрезвления или миг грусти перед порой желчного отчаяния?

- Они идут! - голос стратега за спиной вырвал его из забытья.

Держатель поспешил к лестнице. Внизу ждали кони, и они быстро достигли укреплений у восточных ворот. Со стены жрец вглядывался во тьму. По берегу реки, где черным безмолвным сном спала роща, он не мог разглядеть ничего.

- Идут! - развеял сомнения Магиор. - Тихо, будто тени. В тени и обратятся!

Имьяхийцы, подобно ночным хищникам, крались через заросли орешника. С ними шел и Арум. Мысли о сестре или будь то незнакомке, завладевшей Голубой Саламандрой, мучили все дни. Иенхон, следующий рядом, солгал аттлийцу, будто в городе ничего о ней не слышал, но сейчас готов был признаться, как сам, исполнял прихоть верховного жреца, заманил путников в город.

- Я должен тебе сказать, - шепнул он аттлийцу. - Ты возненавидишь меня, захочешь убить… Не спеши - я жажду погибнуть, круша врагов, Может меч дарует мне каплю прощения! Не думай также, великородный пришелец, будто Иенхон просит прощения у тебя. Нет! Судьи мне боги! Перед смертными деяния Иенхона без ответа. Но, наверно, боги раскрыли мне рот. Им угодно, чтобы ты знал…

- Говори же! - не вытерпел Арум. - Я не трону тебя.

- Та, которую ты ищешь - в городе. Ее имя не Ардея, хотя человек волен иметь много имен. Кто она и зачем здесь - не распознал даже мертвый Ниесхиок. Да и я не думал бы, что она аттлийка. Только диадема… Диадема на ней в точности описанная тобой. Я трогал, держал ее и не перепутал бы ни с чем другим…

- Дальше! - торопил аттлиец. Они остановились у входа в подземелье, расчищенного от сплетения ветвей и Истргдор ждал, когда охотник поведет их в глубь.

- Её обвинили в сговоре со жрецами Рэдо и колдовском убийстве Единорогов. Но это ложь! - сказал недопустимо громко Иенхон и, приняв факел, спустился в тайный лаз.

- Что ты умалчиваешь?! - вопросил Арум, нагоняя человека Голубого Леса.