Голубая стрела

Капитан Петров понял сказанное и удивился. Странными показались ему эти квадраты и сам разговор о них на «непонятном» для гостя языке! Петров простодушно спросил Османова:

— На каком это языке вы объяснялись?

— На английском же. Штурман мой сомневается в координатах, переданных нам самолетом-разведчиком. На учениях штаб «красных» разработал свою координатную сетку района, а мы привыкли к общепринятой на флоте — ну, и путается штурман…

У Петрова отлегло от сердца. Османов потрепал его по колену и встал с койки:

— Соловья баснями не кормят. Закусите и ложитесь отдохнуть. Я же пойду, а то как бы и впрямь штурман чего не напутал. Кстати, вы на подводной лодке никогда не плавали?

— Да нет, как-то не приходилось.

— И не жалейте: в общем-то дрянная у нас служба. Но потом я покажу вам все же кое-что интересное. Добро?..

Командир лодки ушел. Петров последовал его совету и принялся за консервы. Но еда не шла в горло. Отодвинув тарелку, летчик минутку посидел в задумчивости, затем лег на койку. Полет и авария действительно утомили его.

Под водой лодка шла очень спокойно. По корпусу разносилось легкое жужжание электромоторов, щелкали механизмы, изредка слышались отрывистые слова команды, шаги, шипенье воздуха в бесчисленных вентилях и клапанах. Незаметно для себя Петров задремал.

Проснулся он от прикосновения чьей-то руки. Кругом царила тишина. Электромоторы не работали, сама лодка, чуть накренившись, находилась в состоянии полного покоя. Над летчиком склонился штурман: «Товарищ капитан, пойдемте…»

Рядом со штурманом стоял еще один офицер — плотный блондин с красным лицом, которого Петров мимоходом видел в центральном посту.

— Помощник командира лодки капитан-лейтенант Власов, — отрекомендовался он летчику хрипловатым голосом.

Петрова повели по лодке. В отсеках почти все с любопытством оглядывались на летчика, но он не замечал этого — шел, сосредоточив внимание на том, чтобы не расшибить лицо о всякие трубопроводы, рычажки и краники, не застрять в узких округлых дверях с высокими порогами.

В носовом отсеке у горизонтально расположенных толстых труб стояли командир лодки и два матроса. Тут же в трусах, тельняшке и спасательном жилете поверх нее копошился, проверяя в тесноте какое-то снаряжение, мускулистый мужчина лет сорока.

— Вот это — торпедный аппарат, основное оружие подводной лодки, — похлопал по трубе капитан третьего ранга, обращаясь к летчику. — Вам, вероятно, приходилось читать или видеть в кино, как этот аппарат используют для выбрасывания на поверхность разведчика или связного, который сообщает об аварии лодки, и так далее?.. Ну, вот. А сейчас мы вам покажем, как это делается в действительности.

Мужчина в тельняшке стал натягивать на лицо маску, похожую на противогазную. Резиновым гофрированным шлангом маска соединялась с небольшим прямоугольным мешком, по бокам которого виднелись два металлических баллона. Вся эта система держалась с помощью лямок на груди моряка.

— Перед вами человек в легководолазном костюме, — пояснил летчику Османов. — Сейчас мы этого водолаза через торпедный аппарат выпустим в воду.

— Для чего? — спросил Петров, с интересом наблюдая за подготовкой водолаза.

Офицеры-подводники переглянулись и расхохотались. Петров уловил в этом смехе скрытую насмешку над собой и чуть покраснел.

— Вы не обижайтесь, — все еще посмеиваясь, успокоил его Османов. — Просто мы вспомнили случай, когда такой же вопрос был нам задан в иных обстоятельствах одной особой. Мы тогда подошли к своей плавбазе, а на базу прибыла… Готовы? Начали! — прервав себя, скомандовал Османов матросам.

Ни рассказа, ни ответа на вопрос Петрова так и не последовало.

Один из матросов присоединил к наушникам в маске водолаза телефонный провод, другой обвязал его талию тоненьким прочным тросом. Водолаз надел «груза», сумку, — видимо, с инструментами — и прикрепил сильный аккумуляторный фонарь.

Потом он неловко залез в тесный цилиндр торпедного аппарата. Матросы задраили крышку.

…Изнутри глухо прозвучал один удар. Османов предложил Петрову приложить ухо к трубе. Летчик расслышал тихое шипенье и бульканье. Потом в трубе вторично стукнуло, послышалась какая-то возня, и все стихло.

— Ну, вот, водолаз уже вышел. Видите, как все просто, — улыбнулся Петрову Османов. — Теперь пойдем к телефону, в центральный пост. К сожалению, у нас там так тесно…

Петров понял вежливый намек и вернулся в каюту. Офицеры остались явно довольны его догадливостью, они заметно волновались.

Одно только изумляло и даже озадачивало летчика: в такие, видимо, серьезные и ответственные минуты, моряки продолжали говорить между собой на иностранном языке. Уж не боятся ли, как бы Петров не понял их? Странно! Ведь он — офицер, коммунист.

Летчик уже сознательно стал прислушиваться к разговорам, доносившимся через приоткрытую дверь каюты, расположенной рядом с центральным постом.

По видимому, Османов следил за продвижением в воде водолаза и руководил им.

— Ну что?.. Ну что?.. — то и дело спрашивал штурман у командира.

Тот отмалчивался, но через некоторое время воскликнул:

— Есть! Нашел!