Голубая зона

Кейт повернулась и обняла его. Но то, что возникло у нее в животе некоторое время назад и пульсировало, стало быстро расти.

– Прямо на улице. У лаборатории. – Кейт точно знала, что это означает.

– Сколько времени она уже в операционной? – спросила она.

– Почти два часа. Они сказали, что пистолет был небольшого калибра. Это единственная причина, почему она до сих пор жива.

– Тина сильная. – Кейт сжала руку Тома. – Она справится.

Справится.

Через некоторое время появился Грег и сказал, что операция продолжается. Им остается только ждать. Этим они и занялись. Кейт села на пол, прижавшись спиной к стене. Ее все больше пугала правда, которая виделась ей яснее и яснее. Ведь на улицу должна была выйти она. Она схватила руку Грега.

Наконец вышел хирург.

– Она жива, – сказал он, стягивая хирургическую шапочку. – Это хорошие новости. Пуля попала в затылочную долю и застряла во фронтальной, справа. Мы никак не можем до нее добраться. Очень большой отек. Боюсь, что она потеряла много крови. Очень сложная ситуация. Я бы хотел сказать вам что-то еще, но мы сами не знаем, как дело повернется.

Эллен прижалась к мужу.

– Ох, Том…

– Она борется, – сказал врач. – Жизненные показатели стабильны. Мы подключили ее к дыхательному аппарату. Мы постараемся ей помочь по мере сил, но нужно дождаться, когда спадет отек. Честно могу сказать, положение очень серьезное.

– О милосердный Боже! – выдохнула Эллен, положив голову на грудь мужу.

Том погладил жену по волосам.

– Значит, нам остается только ждать. Как долго?

– Сутки, двое. Увы, ничего другого сказать не могу. Единственное, чем я могу вас утешить, – она жива.

Кейт продолжала держаться за Грега. Мать Тины начала рыдать.

Том кивнул.

– Предположим, что она выкарабкается… – Он с трудом сглотнул. – Она будет в порядке? – По его лицу было сразу ясно, что он имеет в виду. Поражение мозга. Паралич.

– Мы обсудим это в свое время. – Доктор сжал его плечо. – Сейчас мы только надеемся, что она выживет.

«Надеемся, что она выживет».

Кейт снова опустилась на пол, голова одновременно и болела, и казалась пустой. Ей хотелось заплакать. Она прислонилась к Грегу. В глубине души она уже нашла ответ на все свои вопросы. Кейт ощутила жуткий страх.

Даже не страх, а уверенность.

Ведь именно она постоянно закрывала лабораторию. Она выходила из двери. Ведь как сказали полицейские? Как будто они ее ждали…

Она взглянула на Тома и Эллен. Ей захотелось сказать им: «Никакие банды тут ни при чем».

Но в одном они были правы. Тина оказалась в неподходящем месте в неподходящее время.

Кейт знала абсолютно точно – пуля предназначалась ей.

Глава двадцать третья

Эмили Геллер вышла из дверей школы и заметила знакомый «вольво», стоящий в конце длинной очереди.

Он даже не подогнал машину, чтобы посадить ее.

Дичь какая-то. Эмили тряхнула головой. Но отец после возвращения вел себя немного странно. Он не был тем человеком, какого она всегда знала – заинтересованным, с чувством юмора, полным жизни, – который возил ее на соревнования по сквошу и следил за тем, чтобы она сделала все уроки. Или сердился на нее, когда счета за сотовый зашкаливали.

Наверное, что-то случилось с ним, пока его не было. (Они решили не упоминать в разговоре слова «тюрьма».) Теперь отец всегда казался отстраненным и далеким. Если она говорила ему что-то насчет школы или рассказывала, как она надрала задницу кому-то на корте, он лишь кивал с остекленевшим, отсутствующим взглядом, какого она никогда раньше у него не замечала.

Все теперь было по-другому.

Эмили здесь не нравилось. Она скучала по друзьям, своим тренерам. Но больше всего ей не хватало Кейт. Они уже, как семья, вели себя совсем по-другому. Еще год, говорила она себе, и она уедет в колледж. И первое, что она сделает, – вернет себе свое имя.

– Папа! – Она побарабанила в стекло машины.

Он пристально смотрел вперед, как будто глубоко задумался.

– Пап, ты где?

Он наконец очнулся и открыл ей дверь с пассажирской стороны.

– Эм…

Она швырнула свой тяжелый рюкзак на заднее сиденье.

– Ты не забыл мою спортивную сумку?

– Разумеется, нет.

Эмили фыркнула, забираясь в машину.

– Наверняка мама ее туда положила.

Это было единственное, что они еще до сих пор могли делать вместе. Ему вроде все еще нравилось смотреть, как она играет. Конечно, тут уже не было школьной команды, не с кем было соревноваться. Но в пятнадцати минутах езды находился клуб, и в нем профессионалы, с которыми она могла тренироваться. Это было рискованно, но она очень хотела попасть на общенациональные соревнования весной, пусть и под чужим именем.

– Я сегодня играю с этим парнем, Брэдом Данолисом, – сказала она ему. Это был задавака, который играл за частную школу. – Он всегда хвастается, что парни могут обыграть любую девушку. Ты хочешь посмотреть?

– Ну разумеется, тигренок, – сказал отец, думая о чем-то другом. На нем была куртка и клетчатая рубашка, как будто он куда-то собрался. Хотя он больше никогда никуда не ходил. – У меня есть небольшое дело, потом я вернусь.