Голубая звезда

— Ответ отрицательный. Напиши мне sms, когда будешь здесь, я введу тебя в курс дела.

Аллегро повесила трубку и направилась к комнате, где были Крис и Гофман. Сейчас они говорили на голландском, и Аллегро, уловив слово бриллиант, замерла посреди коридора. Хотя они и думали, что она не понимает языка, все же обсуждать что-либо связанное с камнем, без ее присутствия будут куда более открыто. Но, похоже, все, что было сказано о «Голубой Звезде», Аллегро уже пропустила, потому теперь они говорили о… ней, все еще на голландском, и достаточно громко для того, чтобы Аллегро удалось разобрать каждое слово.

— Разве я говорила, что Энджи мне не нравится?

— А мне помнится, что первыми словами, которыми ты ее описала, когда закончила кричать на меня, что зря я ее нанял, были «наглая» и «самодовольная».

— Она такая и есть, я так ей и сказала.

Гофман рассмеялся.

— Уверен, ей такая характеристика пришлась по нраву.

— Не совсем. — Крис помолчала. Потом в голосе ее послышалось сожаление. — Я извинялась за эти слова… Но я не знаю, как к ней относиться. Всякий раз, когда я пытаюсь спросить что-нибудь личное, она становится грубой, и отсекает мой вопрос. Она, похоже, бежит от чего-то.

— Крис, у каждого есть на то свои причины, — мягко ответил Гофман. — И мы все на эти вещи реагируем по-разному. Ну, посмотри на себя.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты уже давно не живешь полной жизнью. С тех пор, как перестала бороться за признание со стороны родителей или любимых. А последние годы ты как будто сдалась.

— По крайней мере, я от своей ответственности не бегу.

— Ты делаешь еще хуже, — сказал Гофман все тем же отеческим тоном, — ты от жизни бежишь.

Аллегро хотела бы постоять у двери еще и послушать, но понимала, что долгое отсутствие будет подозрительным.

— Пожалуйста, не обращайте на меня внимания, — сказала она им, входя в комнату. — Я так понимаю, вам есть, что обсудить. А я пока посмотрю вашу библиотеку, если вы не против.

— Конечно, Энджи. Пожалуйста. — Гофман показали на ближайший книжный шкаф. — Вот тут у меня все, что на английском.

Аллегро, повернувшись к ним спиной, изучала книги в шкафу. Она взяла с полки настоящую редкость — издание «Преступления и наказания» — и стала осторожно перелистывать страницы, когда Гофман продолжил на голландском:

— У нее могут быть свои основания. Но я думаю, она замечательная. И такая обаятельная. Я бы сказал, она то, что тебе нужно.

— Дядя!

Аллегро пришлось прикусить губу, чтобы не рассмеяться, когда она услышала этот горький ответ.

— Не говори мне, что ты не замечаешь. Она гораздо учите тех, с кем у тебя до этого были связи, — сделав паузу, Гофман продолжил. — Лучше этих проклятых пиявок.

— Твоя взяла, — согласилась Крис. — Но в том, что они мной пользовались, была лишь моя вина.

Гофман громко прихлебнул кофе, потом сел, держа чашку обеими руками.

— Очень жаль, что твоя подруга, которая здесь, не привлекает тебя.

— Я такого не говорила. — в этом робком признании было для Аллегро что-то умилительное.

Гофман ответил фразой, которая с голландского лучше всего переводится как «Эврика!».

— Я знал!

— Знал что?

— Я же вижу, как ты на нее смотришь. Даже сейчас ты взгляд от нее отвести не можешь.

Аллегро держала голову повернутой так, чтобы со своей стороны Ганс и Крис не видели, как на ее лице расплылась довольная ухмылка. Гофман, нравился ей все больше. Крис очень повезло, что в ее жизни есть такой человек, особенно, учитывая, что у нее, фактически, не было родителей.

— Ты не можешь себе представить, какое смущение вызывает этот разговор, особенно с тобой, — проговорила Крис.

— Куда большее смущение и разочарование ждало бы тебя, если бы эта симпатия не была взаимной, — предположил Гофман. — Но об этом можешь не беспокоиться. Поверь уж старику, он знает, о чем говорит. Она-то на тебя так же смотрит.

— Дядя, прошу тебя, перестань. И потом, она через пару недель уедет.

— А значит, у тебя два варианта. Или успей насладиться коротким романом сейчас, или сделай так, чтобы она осталась.

Аллегро дождалась ответа Крис.

— Ну, первое мне, явно, по силам. На самом деле, мы сегодня собирались поужинать вместе и пойти потанцевать.

— А второе?

— Я не могу сделать так, чтобы она осталась. Это не в моей власти. Все, что я могу сделать, — это чтобы ей захотелось остаться.

Глава семнадцатая