Голубчик

- Точно. Уж в своей-то теме я разбираюсь, будьте уверены. Удав - нечто вполне завершенное. Удав линяет, но не меняется. Так уж запрограммировано. Меняет одну кожу на другую такую же, только посвежее, вот и все. Будь в них заложен другой код, другая программа - тогда да, а еще бы лучше, если бы кто-то совсем другой запрограммировал что-то совсем другое, небывалое. Нечто подобное наметилось было в Техасе, вы, может, читали в газетах про пятно. Это было ни на что не похоже, и у меня зародилась Надежда, но вскоре угасла. Если бы неведомо кто запрограммировал неведомо что неведомо где лишь бы где-нибудь подальше, принимая во внимание "среду" или, как это по-военному говорится, "окружение", - может, тогда и получилось бы что-нибудь толковое. Но надо, чтобы было заинтересованное лицо. А удавы программировались без всякого интереса - тяп-ляп. Поэтому я ни на какую демонстрацию не пошел. Не подумайте, что я перед вами оправдываюсь как перед блюстителем. Их там должно было собраться сто тысяч, от Бастилии до Стены коммунаров, такая традиция, привычка и установка: колонна длиной в три километра от головы до хвоста, ну а мне больше подходит длина в два метра двадцать сантиметров, у меня это называется "один Голубчик" - два двадцать, от силы два двадцать два. При желании он может растянуться еще на парочку сантиметров.

- Как его зовут, этого вашего уборщика?

- Не знаю. Мы мало знакомы. Но я ему так и сказал: хоть три километра, хоть два с лишним метра - размер тут ни при чем, удав есть удав, закон есть закон...

- Вы рассуждаете весьма здраво, - сказал закон, то есть комиссар. Если бы все думали так же, был бы полный порядок. Но нынешняя молодежь слишком поверхностна.

- Потому что ходит по улицам.

- Не понял...

- Ну, они все выходят на улицы, а улицы поверхностны. Надо уходить внутрь, зарываться вглубь, таиться во мраке, как Жан Мулен и Пьер Броссолет.

- Кто-кто?

- ...а этот малый разозлился. Обозвал меня жертвой...

- Так как же зовут этого вашего уборщика?

- ...сказал, что мой удав - религиозный дурман, что я должен вылезти из своей дыры и развернуться во всю ширь, во всю длину. Нет, про длину, пожалуй, не говорил, длина его не волнует.

- Он, по крайней мере, француз?

- ...даже польстил мне - назвал отклонением от природы. Я-то понял, что он хочет сделать мне приятное.

- Хорошо бы вы время от времени заходили ко мне, месье Кузен, с вами узнаешь столько нового. Только постарайтесь записывать имена и адреса. Всегда полезно заводить друзей.

- Я еще сказал ему, что человеческое несовершенство не исправишь с оружием в руках,

- Постойте, постойте. Он что же, разговаривал с вами с оружием в руках?

- Да нет! Наоборот, он всех голыми руками норовит. Это я сказал - "с оружием в руках", так уж говорится. Фигура речи, добрая старая франкоязычная фигура. Но у удава своя фигура, какие же у него руки!

- Так это вы ему пригрозили? А он что?

- Взорвался. Обозвал меня эмбрионом, который боится родиться на свет. Вот тогда-то я от него и услышал про аборты и про заявление профессора Лорта-Жакоба, ну, знаете, из Ассоциации врачей.

- Кого-кого?

- Великого сына Франции, ныне, увы, покойного, который тут совершенно ни при чем. Я ему и говорю: "Ладно, а что вы сделали, чтобы помочь мне родиться?"

- Профессору Лорта-Жакобу? Но он же не акушер! Он знаменитый хирург! Светило!

- О хирургии и речь. Мальчишка-уборщик так и сказал мне в тот раз в коридоре на десятом этаже: "Рождение - это активное действие". Операция. Возможно, кесарево сечение. Поиск выхода. А если выхода нет, надо его проделать. Понимаете?

- Разумеется, понимаю. Не понимал бы, месье Кузен, так меня бы не назначили комиссаром XV округа. Здесь ведь полно студентов. Чтобы справляться с работой, надо находить с ними общий язык.

- Ну вот, когда я отказался растянуться на три километра, от Бастилии до Стены коммунаров, с песнями, он прямо взорвался. Назвал отклонением от природы,.. Сказал, что а боюсь родиться на свет, не живу, а только делаю вид, и вообще не человек, а животное, в чем я, в общем-то, не вижу ничего оскорбительного. И ушел. А я ему тогда сказал, что я действительно отклонение, как любое существо, находящееся в переходном состоянии, и этим горжусь, что жить - значит дерзать, а дерзание - всегда против природы, взять хоть первых христиан, и видал я эту природу, извиняюсь, в одном месте. Мне, говорю, не хватает любви и ласки, и пошел ты на фиг.

- Правильно. Молодец. Все это впрямую относится к полиции.

- Не в обиду вам будь сказано, господин комиссар, но это не вас я называл отклонением от природы. Вы приняли мои слова как комплимент на свой счет, а я просто накручивал узлы и петли, приводя ход мысли в соответствие с избранной темой. Полиция, напротив, явление самое природное, законен мерное и органичное.

- Благодарю за лестное мнение, месье Кузен,