Голуби улетели

Большие краны закончили погрузку. Финн увидел, что матросы закрыли трюмы и задраили люки. Прошла целая вечность, пока не убрали сходни и не отвязали от швартовых тумб канаты. Но вот прозвенел колокол, кто-то еще что-то крикнул, пароход совсем незаметно отвалил от пристани и направился в открытое море.

Только после этого Финн ушел с палубы. Как там Дервал? Вдруг она проснулась, а меня нет? Мальчик поспешил вернуться в салон. Дервал спокойно спала. Спали и все вокруг, кто лежа, кто сидя в кресле, сложив на груди руки и клюя носом. Ему прилечь было негде. Он сел, положил ноги Дервал к себе на колени и прислонился головой к спинке скамьи. Не надо спать… А вдруг станут снова проверять билеты? Разве можно сейчас спать… И как нарочно, уснул.

А когда проснулся, контролер уже обошел половину салона. У некоторых билет торчал за лентой шляпы, та& что контролер мог проверить его, не тревожа пассажира. Других он тряс и будил. Финн в ужасе замер. В первое мгновенье он не знал, что ему делать. Потом посадил сестру на скамью, взял оба ранца и куртку. Не сводя с контролера глаз, спустил ноги Дервал на пол, крепко взял ее за руку и стал пятиться к двери. Когда контролер поворачивал голову, Финн замирал. Сонную Дервал качало из стороны в сторону, Финн с трудом удерживал ее на ногах. Ему казалось, что им нипочем не добраться до двери незамеченными, но это все-таки удалось. Бесшумно выскользнули они в коридор, постояли там минутку, и Финн повел Дервал к дальней двери, той, в которую вошел контролер. Она была приоткрыта, и мальчик увидел, что контролер закончил проверку билетов, посмотрел вокруг и ушел. Тогда они вернулись в салон.

Финн от страха весь взмок. А если бы контролер вошел в ближайшую к ним дверь? Мальчик понимал, что ему страшно повезло. Только бы снова не заснуть. Он осторожно довел сестру до их старого места, уложил ее спать, а сам остался сидеть, все время поглядывая по сторонам и прислушиваясь.

Вдруг он почувствовал, что замерз. Все надетые свитеры и рубашки не спасали от холодного морского воздуха. Финн сунул руки в карманы. Он чувствовал, как покачивает на волнах пароход, как неутомимо работают его машины. Их монотонный стук напоминал биение сердца. Он усыплял. Хотелось кивать головой в такт стуку машин. Финн несколько раз встряхнул головой, потом встал и, осторожно осмотревшись, вышел на палубу. Мальчик прижался к стенке в том месте, где закрытая палуба переходила в открытую и где холодный воздух не давал ему уснуть.

Сейчас темнота была уже не такой густой. На небе мерцали звезды, а позади, там, откуда уплыл пароход, светилось зарево огней. Близился рассвет. Финн уже мог разглядеть, как за бортом проплывала белая пена и тускло поблескивали гребешки волн.

Что им делать, когда они доберутся до ирландского берега? Мысль об этом привела Финна в ужас, но он сказал себе: «Что толку заранее волноваться? Если доберемся — хорошо, а если нет, тогда уж я что-нибудь придумаю».

Он оставался на палубе, пока впереди не показались огни. Они словно возникли из пустоты, но Финн знал, что там земля, и вскоре заметил мигающий луч маяка. Небо все больше светлело, и, когда береговые огни побледнели и обозначились очертания холмов и строений, Финн спустился в салон и разбудил Дервал.

Она смотрела на него и ничего не понимала. Глаза ее затуманивал сон. Финн прочел в них страх.

— Да это же я, Дервал, — сказал он. — Все хорошо. Мы на пароходе. Проснись по-настоящему!

Сестра кивнула и села.

— Мы сейчас поднимемся наверх, оттуда все видно.

Дервал кивнула и встала. Финн взял ее за руку, и они вышли на палубу. Уже почти совсем рассвело. За пароходом летели большие чайки, они кричали, шумно взмахивали крыльями и легко кувыркались в воздухе. «Вот бы мне с Дервал превратиться часа на два в чаек, как бы все было просто», — подумал Финн.

На палубу выходили другие пассажиры: они потягивались, зевали, собирали детей и выносили вещи. Люди постепенно скапливались у правого борта. Финн понял, что сходить будут оттуда, и направился следом за остальными.

Брат и сестра оказались в гуще толпы. Народу становилось все больше. Разговаривали мало. Было слишком рано, и люди чувствовали себя усталыми. Финн припомнил еще одну запись из своего дневника.

Мама говорит, на пароходе я все время спал.

С парохода мы пересели на поезд.

Мама сказала — это поезд на запад.

«Какой же я был тогда дурачок», — подумал Финн. Нет бы записать, куда шел поезд и во сколько отправлялся. В памяти остались только какие-то отрывки их путешествия. Он был такой же маленький, как сейчас Дервал, а она вряд ли запомнит, что происходило с ними после ухода из дома дяди Тоби. Так почему же должен был что-то запомнить маленький мальчик? «И все же я мог бы записать хоть что-нибудь толковое», — досадовал на себя Финн.