Голубятня на желтой поляне

Он решил, что я испугался мальчишки с улицы Речного флота! Там есть один такой вредный тип, семиклассник по кличке Клоун.

— Да не тот! Этот гораздо больше!

Юрка сморщил лоб.

— А откуда этот Клоун узнал про искорку? Ты, наверно, болтал направо и налево?

— Ты, наверно, сам болтал! — взвился я. — Вместе с Янкой!

— Чего ты на Янку-то зря… — хмуро сказал Юрка.

— Потому что…

«Потому что Янку ты выслушал бы до конца. Не дёргался бы от нетерпенья». Но я не стал это говорить. Отвернулся.

— Знаешь что? Давай искорку мне, — предложил Юрка. — А, чёрт… На этой дурацкой форме ни одного нормального кармана.

Он врал: форму дурацкой он не считал, она ему нравилась. Но был он в ней не такой, как в прежние времена. Не тот сердитый, насмешливый, но всё равно лучший друг Юрка. Другой…

— Не дам я тебе искорку. Не ты зажигал, — тихо сказал я.

Юрка не разозлился. Миролюбиво посоветовал :

— Тогда спрячь дома. А к трём часам принеси в вагон. Там во всём и разберёмся.

— Сам знаю, — буркнул я.

— Эх ты, Гелька ты Гелька… — вдруг вздохнул он.

Я вскинул глаза. Потом встал.

— Ты ещё скажи «Копейкин»…

Юрка быстро улыбнулся:

— Не скажу… Ну, до встречи в «Курятнике».

Он положил мятый платок на голову гнома и ушёл с поляны. Я подумал и медленно двинулся следом. Просто не знал, что делать. Шагов через десять я увидел на тропинке барабанную палочку. Поднял её, покачал в руке — лёгонькую, точёную.

Юркина? Потерял? Как же барабанщик без палочки?

Я выскочил на аллею, кинулся вдоль цветников туда, где не умолкали барабаны. Что-то зацепило мою ногу, я полетел и плашмя проехался по мелкому гравию.

Вскочил…

За что я запнулся? Ничего на аллее не было, ровненько всё… Кажется, кто-то хихикнул. Я со злостью огляделся. Но кругом ни души. Только гипсовый гребец-физкультурник стоял на покрашенном белилами постаменте. Он небрежно изогнулся, опираясь на тонкое весло. Смотрел поверх деревьев и — мне так показалось — нахально улыбался белыми губами.

«Ах ты, гад!» Я от досады и от боли просто взбесился. И с размаха швырнул в болвана палочкой.

Палочка пошла странно — петлями, как бумеранг. Но попала! Головкой клюнула гребца в плечо. И… он треснул!

По гребцу разбежались чёрные щели, упало весло с отвалившейся рукой, посыпались куски гипса. Часть шеи вывалилась, и открылся железный стержень.

Я перепуганно мигал несколько секунд, потом рванул через клумбы — подальше от места преступления! Не хватало ещё, чтобы меня поймали за разбивание скульптур! Как Ерёму…

Кто же знал, что этот гипсовый дурак такой хилый?

Я остановился у фонтана с чугунными цветами и каменными лягушками. Сел на край бассейна, вытащил платок с бурыми пятнами, промыл ссадины на левом локте. И подумал, что мне ещё повезло: я пострадал меньше Юрки.

А пробирка не разбилась?

Нет, вот она, целая. Искорка на месте, хотя еле видна при солнце.

Я застегнул карман…

— Травушкин!

Звонкий такой голосок. Я оглянулся. Рядом стоял вчерашний знакомый, мальчик-огонёк. Он был не в алой рубашке, а в синей матроске, но я его сразу узнал. Он улыбался. И я улыбнулся, несмотря на боль от царапин и ушибов. После всех неприятностей было так хорошо увидеть весёлого Огонька.

— Тебе письмо от Ерёмы! — Огонёк протянул свёрнутый в четвертушку лист.- Он меня встретил и говорит: «Знаешь Травушкина? Разыщи его, дело срочное, а я ковыляю медленно…»

Я сразу понял Ерёмину хитрость: он, бедный, мучится от нетерпенья, хочет скорее узнать, получилась ли искорка. А в парк, где он когда-то нахулиганил, идти не решается.

— Разве ты знаком с Ерёмой? — спросил я.

Огонёк улыбнулся ещё шире:

— Ага… Он мне много раз игрушки делал… Я побежал!

— Ладно. Спасибо…

Что же пишет Ерёма?

Я развернул лист и увидел раздёрганные строчки:

«Биригитес их они не люди Приход ити ввагон я расскажу я узнал Эрема».

Я взглянул на Огонька, но тот был уже далеко. Помахал мне рукой.

Я перечитал записку. Почти ничего не понял, но стало опять зябко и неуютно. Ерёма никогда не шутил и никогда не тревожился зря. Что-то случилось.

От парка до станция недалеко. Сначала — на холм, где ретранслятор, а оттуда — вниз.

И я побежал!

Я не успел…

Четвертая часть ГДЕ СХОДЯТСЯ РЕЛЬСЫ… ОТКРЫТИЕ

На пустыре за путями, у вросшего в землю бетонного блока мы вырыли яму. Сложили в неё искорёженные обломки. Засыпали, а сверху настелили дёрн.

— Давай пиши, — сумрачно сказал мне Юрка. — Ты кистями работать привык…

Он дал мне кисточку и банку с чёрной несмываемой краской.

— Только не надо, что он был робот… — попросил Янка.

Я вывел на бетоне:

Вот и всё. Я размахнулся и бросил банку далеко в траву. Отошёл, чтобы ни на кого не смотреть мокрыми глазами. Все молчали. На станции весело играло радио, а в парке оркестр.

— А я-то хотел с ним пойти бродить по белу свету, — сказал сзади Юрка.

Я обернулся. Юрка дёрнул щекой и сказал снова:

— С ним да ещё с Васькой…

— Не будет никакого Васьки, — вздохнул Глеб и стал сердито лохматить волосы.

Янка сидел на корточках у бетонного блока и разглаживал на дёрне травинки.

Ерёма погиб за час до того, как я сюда прибежал.