Голубятня на желтой поляне. Роман-трилогия

Когда цистерны перестали мелькать, я на самом дальнем пути заметил зелёный поезд. Старенькие вагоны с площадками и крутыми крышами. Прямо музейный экспонат под открытым небом. Конечно, это был какой-то пригородный поезд, такую рухлядь не станут посылать на дальние расстояния. Я взлетел на виадук, промчался над путями и оказался как раз у поезда. В этот момент он тронулся. В ту сторону, куда мне надо. На проходящих вагонах я заметил таблички:

«Кольцевой, что ли? - подумал я. - И что за станция Мост?» Но дальше думать было некогда. Я вскочил на площадку последнего вагона. В конце концов, куда бы этот древний поезд ни ехал, мимо Старо-Талицы не провезёт, линия здесь одна. Билета не было, но я решил, что покажу редакционное удостоверение и отговорюсь срочной командировкой. В крайнем случае суну проводнице рубль.

Однако в вагоне никого не оказалось. Ни проводницы, ни пассажиров. Только сквозняки влетали в открытые окна и крутили среди облезлых скамеек мусор.

Я сел у открытого окна, достал блокнот и начал мусолить первую фразу новеллы, которую собирался написать про картину неизвестного художника в Колычской галерее:

«Под вечер солнце косо падает в крайнее окно и освещает нижний угол тяжёлой рамы…» Мне мешали эти дурацкие навязчивые буквы «ж» в стоящих рядом словах:…ниж-жний… тяж-жёлой… Я стал перестраивать фразу и на те места, мимо которых ехал, совсем не смотрел.

И теперь я не могу точно сказать, когда эти места исчезли. Куда сгинули.

Сильно тряхнуло, я поднял голову. И ничего не смог понять (и сейчас не могу). Мы ехали не в ту сторону. Я не помнил, чтобы поезд тормозил и менял направление, но ехали мы явно назад. И главное - неизвестно где.

Поезд проскочил мостик над оврагом и пошёл вдоль широкой реки. Я увидел на холмах городок со множеством колоколен, какие-то белые купола. Хороший такой городок. По реке, не отставая от поезда, мчался теплоход невиданной формы. Вернее, не по реке, а над рекой - видимо, на воздушной подушке.

Я мотал головой, как ошалевший телёнок. Потому что во всей округе у нас не было большой реки. И города, кроме Колыча, не было. Я исколесил район и знал его досконально.

Легче всего было предположить, что я сплю. Но вагон снова тряхнуло, и я треснулся затылком о трубу воздушного тормоза. Достаточно крепко, чтобы проснуться…»

На этом кончился очередной лист, а дальше страницы шли не по порядку. Они оказались без номеров и, видимо, были перепутаны. Я читал уже отдельные отрывки.

«…станции Старые Горы в нашем расписании нет.

Он говорит:

- А в нашем нет никакого Колыча. Посмотрите внимательно сквозь ваши очки, чёрт возьми! Где я вам возьму станцию, которой нет на свете?!

Я разозлился совсем по-глупому:

- Это ваших Старых Гор нет на свете!

- Вот и прекрасно! Тогда отправляйтесь на ту станцию, которая есть, а мне не мешайте работать.

Я говорю:

- Дайте схему путей вашего участка.

- Может, вам всю документацию развернуть? Может, вы ревизор? Так я вам заранее скажу: она в полном беспорядке, эта документация! Можете увольнять! У меня нет должности делопроизводителя, чтобы чистить архивы !

- Мне архивы не нужны! Схему дайте! Я журналист, вы обязаны!

- Надо ещё разобраться, что вы за журналист… Да вон она, схема, на стене висит! Все дороги нашего управления !

Я больше часа торчал перед картой, всё пытался понять, что это такое. Колыча не было. Старо-Талицы тоже не было. Ничего, что знакомо…

У меня за спиной кто-то закашлял. Я оглянулся - пожилой милиционер.

- Здравия желаю, - говорит. - Документы ваши позвольте полюбопытствовать.

Я дал ему удостоверение. Он почитал, пожал плечами.

- Издалека, видать…

Начальник станции тут же сунулся:

- Пассажир утверждает, что ехал не больше двух часов.

- Бывает, - сказал милиционер. - А вы случайно… я, конечно, извиняюсь… когда в вагон садились, немножко не того?

- Нет, «не того». Я вообще никогда «не того»!

- Похвально, конечно… - Он отдал мне удостоверение, на начальника станции поглядел, руками развёл.

- Разбирайтесь, - говорит, - сами…»

«… - А эта станция Мост, она-то где?

- Да нет же, нет такой станции! - заорал он.

Вообще-то он, по-моему, неплохой человек, добродушный на вид. На нашего ответственного секретаря похож - тоже лысоватый, кругленький. Если и сердится, то не всерьёз. Но тут я его просто до бешенства довёл. А что мне было делать?

- На поезде же написано, чёрт побери! «Эс, тэ, Мост»!

- Где? Где он, поезд?! Покажите мне его!

- Да там он стоял! На крайнем пути! Вы начальник станции или парикмахер? Не знаете, какие поезда у вас проходят?

Мы вышли на перрон.

- Где? На каком пути? - стонет он, бедняга.

- Вон на том, за водокачкой!

- Господи! Да там же тупик! Видите, там старый вагон! Он там сто лет стоит!

Я плюнул и пошёл через рельсы.

Подхожу - правда, тупик. Правда, вагон…»

«Буфетчица и говорит:

- Странный у вас рубль какой-то…

- Почему странный?

- Да вот… цифра не с того краю. Цвет какой-то…

- Всю жизнь получаю зарплату такими рублями, - сказал я. А сам думаю: «Пора уносить ноги. Так я и в фальшивомонетчики угожу». Однако она рубль взяла, дала гривенник сдачи…