Голубятня на желтой поляне (сборник)

— У тебя то палочки, то лягушки. Может, еще крокодила обнаружишь? — фыркая, отозвался Сёга. Но спорить не стал. Выбрался, прихватил с балки свое имущество, поднялся к пушкам. Сел у соседнего лафета. Зябко взял себя растопыренными пальцами за колючие плечи.

— У меня в сумке есть косынка. Вытрись ей, как полотенцем, — быстро сказала Белка.

— Вот еще, так обсохну… Или ладно, давай, — вздрогнув, откликнулся Сёга.

Вика бросила ему лёгкий пестрый платок. Потом охнула:

— У меня же в сумке аппарат! Совсем забыла!

Уходя из дома, она прихватила маленькую фотокамеру и ни разу потом не вспомнила.

Вашек вытянул шею:

— Покажи… Ух ты, цифровая. Можно снимки сразу загонять в компьютер, да?

— Можно… А можно печатать на цветном принтере. Только у нас его, конечно, нет, это же сколько денег надо… А камеру подарил один родственник, когда приезжал из Канады.

Сказать, что сама была в Канаде и что камеру дядя Валентайн подарил ей там, перед отъездом, Белка постеснялась. Еще подумает Вашек: у какая «новая русская»!

— Давайте, я вас пощелкаю!

И она «пощелкала» Вашека и Сёгу (он успел одеться) верхом на пушке. Сёга специально для этого скрутил жгутом и по-пиратски повязал вокруг мокрых волос влажную Белкину косынку. Потом он снял брата и Белку — рядышком и по отдельности. И наконец Белка пристроила камеру на пушечном колесе, а все трое уселись вместе на соседнем орудии, и аппарат послушно сделал автоматический снимок.

Прикрывая собой камеру от солнца и стукаясь головами, Вашек, Сёга и Белка разглядывали на маленьком дисплее готовые кадры.

Белка пообещала:

— Я их вам сегодня же скачаю… Ой, а у вас есть интернет?

— Есть, кабельный. Папе без него нельзя… — сказал Вашек, словно оправдываясь.

— Папа через него хирургические новости по всему миру собирает, — объяснил Сёга слегка горделиво.

— Вот и хорошо… А на обратном пути тоже поснимаем! Там такие интересные места!..

Вашек слегка насупился:

— Там не получится…

— Почему?! — не поверила Белка. Показалось даже, что Вашек вдруг закапризничал.

— Ну, так… То есть мы-то получимся, и все люди получатся, а все что вокруг и сзади будет как в тумане…

— Но почему? — опять сказала Белка.

Вашек виновато поморщился:

— Я же говорил: такие свойства векторного треугольника… Снимки получаются, если только их делают старыми аппаратами. Знаешь, были такие, раздвигались гармошкой и снимали на стеклянные пластинки…

— Где такой теперь достанешь… — огорчилась Белка.

Сёга (опять с лошадками в кулаках) сунулся вперед:

— У Валерия Эдуардовича есть. Он целый альбом наснимал.

— Та-а. Только не всем показывает. Тюпа видел и говорит, что там полно всяких странностей… Это фокусничает четвертая сторона.

— Что за сторона? — сказала Белка, ощутив легкое раздражение. Потому что досадно, когда столько непонятного.

— Четвертая сторона треугольника, — веско сообщил Вашек.

— Такой не бывает, — тем же тоном отозвалась Белка.

Вашек развел руками: я, мол, ни при чем.

— В простых треугольниках не бывает, а в этом, говорят, есть… Будто бы еще один вектор лег поверх одного из трех. Кажется, поверх меридианного. Ну, и диктует свои правила. У обычных треугольников все законы давно изучены, а когда он с четырьмя сторонами, как тут быть?

— Евклид мозги вывихнул бы, — вставил Сёга (в самом деле начитанный ребенок!).

— Ты же сама видела: вчера сторона площади, где магазины, была одна, а сегодня совсем другая, музыкальный забор этот… — напомнил Вашек. — Фокусы четвертой стороны… Тюпа про все это объяснял, но я почти совсем не врубился. Да и никто…

— Я врубился, — горделиво сообщил Сёга. — Только… потом все в голове перепуталось.

— Да что за Тюпа?! — взмолилась наконец Белка. — Вы все «Тюпа», «Тюпа», а кто он такой?

Вашек почему-то улыбнулся, глядя вдаль, словно хотел сказать: «У-у! Тюпа — это да!» Но тут же малость увял. Проговорил скучновато:

— Это… В общем, это у него такое прозвище. А лет ему столько же, сколько нам… Он недавно учился со мной в одном классе.

Умник Тюпа

Итак, Иннокентий Пятёркин…

Казалось бы, ученик с такой фамилией обречен быть отличником. Но природа любит странности (выражаясь по-научному — парадоксы). И потому Кеша с первого класса был… ну, не то чтобы двоечником, а где-то около того. На второй год его не оставляли, но «перетаскивали» из класса в класс еле-еле. Первая Кешина учительница жалостно говорила:

— Не Пятёркин ты, а Троечкин с минусом…

Поэтому первое прозвище у него было Минус.

Оно, однако, не прижилось. Минус — он же длинный, тонкий, а Кеша отличался, мешковатостью и неуклюжестью. Этакая несимпатичная личность с пухлыми щеками и редкими белобрысыми прядками, словно приклеенными к потной голове. К тому же, был он трусоват: когда обижали, случалось, пускал слезы, а если вынуждали к драке, нелепо махал руками, а потом закрывал лицо и съеживался. Теперь не вспомнить, кто и когда впервые назвал его Тюпой, но прозвище приклеилось намертво. Было оно подходящее, потому что такое же нелепое, как сам Кеша Пятёркин.