Голубятня на желтой поляне

— Пять, — подтвердил Чита. — Это ещё в старину, задолго до большой войны. Север, Запад, Восток, Юг и Истинный полдень. Сейчас уже никто не знает точно, что это такое. Где-то на юго-востоке. Та сторона, где солнце подбирается к самой высокой точке, но ещё не дошло до неё… Считалось тогда, что это счастливая сторона. Как бы символ молодости…

— Пойдёмте в Львиный зал! — вмешался Алька.

Львиный зал был длинный, всё с теми же приглаженными арками. Вдоль стен стояли на кусках гранита, а чаще валялись на боку или вверх лапами каменные львы с ленивыми кроткими мордами. Алька по-свойски хлопал их по животам.

В стенах были прорезаны прямоугольные окна.

По углам Яр увидел много мусора. Лежала груда досок, валялись мотки проволоки и ржавые гвозди, обрывки газет и пустые бутылки. И всё это серое от пыли.

— Когда-то здесь хотели делать ремонт, — объяснил Чита. — Потом раздумали, испугались обвала.

Яр спросил:

— Те, кто строил крепость, о чём они, интересно, думали? Такую махину ставить на песке…

Чита солидно возразил:

— Разговоры про песок — это чушь. Под песком наверняка гранитный монолит. Мы в подземные ходы лазили, там сплошь камень.

— Жалко, что недалеко лазили, — вздохнул Алька.

— Они длинные, эти ходы, — сказал Тик. — Говорят, некоторые из них под рекой идут, на ту сторону…

— Вот бы разок пробраться, — почему-то шёпотом проговорил Алька. — Перейти реку…

— Я вот тебе перейду, — пообещала Данка. И сказала Яру: — А странно всё-таки, да? Построить такие крепости, а потом уйти…

— Может, их заставили, — сумрачно сказал Чита.

— Кто? — не поверил Алька.

— Те, кто велят… — с непонятной усмешкой проговорил Чита.

Игнатик хмыкнул.

Чита посмотрел на него и заметил:

— Не такой уж ты доверчивый.

«Ничего не понимаю», — подумал Яр. В этот момент Данка ему сказала:

— Здесь недалеко есть ещё одна интересная комната. С камином.

— Пошли, — согласился Яр.

Они спустились по маленькой винтовой лестнице. Комната оказалась круглая, небольшая. Камин (вернее, очаг с поломанной решёткой у пола) был сложен из грубо отёсанных камней. Свет попадал в отверстие высоко в стене. Солнце овальным пятном лежало на камнях очага, покрытых старой копотью. На копоти была Нарисована рожица со смеющимся ртом-полумесяцем.

— Это Тик в прошлом году нарисовал, — объяснил Алька. — Мы здесь картошку пекли.

— Лицо, как у бормотунчика, — сказала Данка.

Алька подскочил:

— А давайте сделаем бормотунчика! Чита, ты ведь хотел, да? Ты нарочно песок сгребал!

— Правда, давайте! — подхватил Игнатик.

— А песок-то подходящий? — спросила Данка.

— Да, я смотрел, — кивнул Чита. — Я сейчас принесу.

И он убежал.

— А что за бормотунчик? — недоумённо спросил Яр.

— Ты разве не делал бормотунчиков, когда маленький был? — удивился Игнатик.

— М-м… не помню. Вернее, помню, что не делал. Они какие?

— Ну, это такая штука… Такой… — сбивчиво заторопился Алька.

Данка объяснила:

— Их обязательно надо делать в тихом месте и когда рядом только друзья. И бормотунчик тогда как друг… Игнатик их делает лучше всех на свете.

Игнатик скромно промолчал, отошёл и стал подбирать у стены куски алюминиевой проволоки.

Пришёл Чита, принёс в подоле рубашки песок. Спросил :

— А из чего делать?

— Может, из моей рубашки? — самоотверженно сказал Алька. — Я могу подол оторвать.

— А мама оторвёт тебе голову, — подал голос Игнатик.

— А мама уехала. Я три дня буду у Читы жить, мы договорились, — победоносно сообщил Алька.

— Оторвёт, когда приедет, — уточнила Данка. — Яр, у тебя в кармане платок. Он тебе очень нужен?

— Не очень…

Платок расстелили на каменном полу. Игнатик насыпал напето горку песка. Завязал в узелок. Получился белый мешочек размером с большое яблоко. Игнатик подобрал в очаге обугленную щепочку. Любовно нарисовал на мешочке круглые глазки, нос-пятачок, весёлый рот. Из кусков алюминиевой проволоки смастерил витые ножки, потом ручки с растопыренными пальцами. Оттянул на узелке с песком материю, прикрутил ручки там, где у рожицы должны быть уши. А ножки приделал к подбородку.

Получилось удивительное существо — не то четырёхлапый краб, не то безголовый человечек с рожицей на пузе.

— Надо цеплялку, — вполголоса сказал Игнатик.

Алька и Чита подхватили тонкую ржавую проволоку. Один конец обмотали вокруг выступающего камня на очаге, другой закрепили на железном крюке, вбитом в стену. В метре от пола.

Игнатик согнул пальцы бормотунчика, подвесил его за руки на проволоке. Тот покачался и замер. Все тоже замерли, чего-то ждали.

У Яра на дне сознания шевелились мысли, что надо скоро возвращаться на крейсер, и получится ли это, и надо ли рассказывать там про всё, что случилось, и как грустно будет расставаться с ребятами, и удастся ли увидеться снова. Но самым главным был интерес: что за бормотунчик, для чего он?