Голубиная книга - священное сказание русского народа

Тесную связь Венеры с Солнцем в отечественном фольклоре мы рассмотрели. Теперь нам остается установить, рассматривалась ли эта планета нашими предками в качестве глаза. На возможность и даже закономерность подобной ассоциации указывает женское украшение на рис. 7. Вспомним, что и аль-Фараби Венера показалась «маленькой родинкой» на лице Солнца. Отсюда до восприятия се в качестве глаза на лице небесного светила всего один шаг. У нас нет данных об отождествлении в какой-либо форме Макоши с глазом, но это легко объясняется общим плачевным состоянием источников по древнерусскому язычеству. Однако в последующий период источники фиксируют устойчивую связь с глазом Параскевы Пятницы и Богородицы. Приведенная выше владимирская песня-колядка говорит о том, что люди так ждали Пятницу, что «глаза охвостали» — подробность, явно не мотивированная предыдущим ее содержанием. Попутно отметим, что из этого вытекает восприятие Пятницы не просто как дня недели, но и как некоего объекта, который можно увидеть. А. Н. Афанасьев указывает на возникновение одного ритуального запрета, который чрезвычайно распространен у всех восточных славян: «По народному объяснению по пятницам не прядут и не пашут, чтобы не запылить матушку-Пятницу и не засорить ей кострикою и пылью глаз»^{542}. По легенде, бабе, которая пряла в пятницу, явилась святая Пятница и запорошила ей очи, но затем смилостивилась и вернула ей зрение. Весьма показательно, что это объяснение табу, генетически восходящего к Мокоши (Макоши), относилось и к Богородице, свидетельствуя о теснейшей связи и взаимозаменяемости в этом плане обоих женских христианских персонажей: «В других местностях поверье, соединяемое с матушкой Пятницею, относят к Пречистой Деве; так бабы не прядут по пятницам, чтобы не запылить Богородицы…»^{543} Нечего и говорить, что само представление о том, что люди своей земной работой могут запылить и засорить глаза божеству, имеет не христианскую, а откровенно языческую природу и исходит из идеи тотального присутствия божества во всех явлениях материального мира. Данный запрет так старательно соблюдался, что константинопольский патриарх окружной грамотой 1589 г. к литовско-русским епископам специально запрещал праздновать день пятницы наравне с воскресеньем (в который, по христианским представлениям, работа является грехом). О существовании табу напоминалось, и «Стоглав» констатирует, что по русским деревням ходят лживые пророки, утверждающие, что им явились святая Пятница и святая Анастасия (по-гречески «воскресенье»), и велели им заповедовать крестьянам в среду и пятницу ручного труда не делать. Как видим, несмотря на всю христианскую символику, церковь воспринимала данный обычай как языческий и активно с ним боролась.

Связь с глазами фиксируется у обоих персонажей и вне их взаимосвязи друг с другом. Д. К. Зеленин отмечает: «У всех восточных славян можно встретить почитаемые камни. На некоторых из них — след ног святой Параскевы или других святых, и водой, которая скапливается в этом углублении, лечат глазные болезни»^{544}. С другой стороны, в одной утренней народной молитве поется:

Печать Христова,
Духа Святого,
Спас на руках,
Богородица пред глазах…^{545}

Поскольку связь с глазами ни Богородицы, ни Параскевы Пятницы не вытекает из собственно христианского материала, а на складывание народных представлений о них оказал заметное влияние образ языческой Макоши, мы вправе заключить, что и их связь с глазами восходит к единому архетипу древнерусской богини планеты Венера. Это обстоятельство окончательно позволяет нам интерпретировать утреннюю и вечернюю зарю в качестве очей на Солнце — лице Первобожества как образ прохождения Венеры по диску дневного светила.