Голубка Атамана

— Я здесь. Я здесь, — безостановочно нашептывали мои губы. — Здесь. Посмотри на меня, — я опустил ладонь на горячую влажную щёку Каролины. — Скажи хоть что-то.

Она лишь быстро и рвано дышала, хватаясь тонкими пальцами за воротник моей рубашки. Узкие плечи тряслись.

— Всё хорошо. Всё будет хорошо. — Иступлено прошептал я и вжал Каролину в себя, обхватив двумя руками так, что в плечах заныло. Я окутал ее собой.

Глава 12

Я сидела в больничном коридоре и немигающим взглядом смотрела в пол. Маленькая полноватая уборщица тщательно намывала уже посеревшую от времени кафельную плитку с многочисленными сколами. Я слышала, как влажная тряпка шлёпается на пол, затем окунается в воду и так по кругу.

В носу немного жгло. А еще болезненным жаром пульсировали затылок и щека. Пульсировали именно в тех местах, куда меня ударили. Врач сказал, что всё в порядке. Мне оказали медицинскую помощь и в целом я теперь была свободна.

Я крепко-крепко закрыла глаза. Затем медленно открыла их и увидела перед собой Давида. Он держал в руке два пластиковых стаканчика с чаем. Я взяла один из них, но не сделала ни глоточка. Мне просто хотелось посидеть вот так, пялясь в пол и послушать шлёпанье старой влажной тряпки, что смывает грязь. Может, и с меня ее смоет?

Не хотела ехать в больницу. Но Давид меня почти как котёнка в машину затолкал и рванул сюда. Значит, ему с ножевым ненужно в больницу, а мне с парочкой ссадин и «шишек» — надо. Странная логика.

Давид тяжело опустился на соседний стул и вытянул ноги. Его куртка снова оказалась на моих плечах. Кожаная и такая жутко тяжелая. Но очень-очень тёплая. Я в ней, как в броне. Надёжной и уютной.

Глянув на свои счесанные пальцы, я нахмурилась. В голову тут же полезли яркие, режущие сознание картинки тех событий, что случились со мной всего лишь полчаса назад. Это такой животный неконтролируемый страх. Я никогда в жизни не могла подумать, что меня попытаются изнасиловать.

Дрожь то уходила, то возвращалась. Я не знала, что делать и за что хвататься. Сашку жестоко избили. Бар практически полностью сгорел. Была полиция, «скорая», пожарная. Шум, голоса, запах гари — всё смешалось в один тугой клубок. Будто это всё случилось не со мной, а с кем-то другим, а я так… Случайная свидетельница.

— Дочка? — я услышала папин голос и резко подняла голову.

Папа практически бежал к нам. Я опустила стаканчик с чаем на свободный соседний стул. Случайно немного вылила себе на руку. Кожу обожгло, но мне было всё равно. Я вскочила со своего места и бросилась к отцу.

— Папочка, — сдавленно прошептала я, и разрыдалась у него на плече.

У меня сердце так быстро-быстро колотилось в груди, что даже дышать нормально не получалось. Перед закрытыми глазами начали расходиться разноцветные круги. Боль в затылке усилилась, но теперь это была такая ерунда.

— Солнце мое, не плачь, — папа крепко обнял меня двумя руками и прижался щекой к моему виску. — Что случилось? Что с тобой? — он осторожно разорвал наши объятия и внимательно осмотрел мое лицо.

— Уже всё хорошо, — я рвано выдохнула и вытерла слёзы рукавом куртки. — Ничего страшного. Просто… Они… Я… Всё случилось так быстро и неожиданно…

— Нападение случилось, — раздался за спиной оглушительно спокойный голос Давида.

Папа посмотрел на него поверх моей головы и немного прищурился.

— Простите? Мы знакомы?

— Давид Атаманов, — он подошел к нам и протянул моему отцу руку со сбитыми, вспухшими после драки костяшками. — Друг вашей дочери.

— Александр Валерьевич Голубев, — таким тоном папа всегда со своими университетскими коллегами общается. Почтительно, но оставляя достаточное расстояние между собой и собеседником.

— Проблемы у вас, Александр Валерьевич. Причем крупные. Часть из них удалось минимизировать, — синие глаза Давида на секунду остановились на мне, затем сосредоточились на папе.

— Я никому не желал зла. И не собирался переходить дорогу. Сегодня вот снова пытался договориться. Меня уверили, что это всё же возможно. Потом позвонили из бара, сказали про пожар и нападение, — отец снова обнял меня.

— Никто с вами вести диалог и сотрудничество не станет. Это было специально устроено, — Давид прижал к разбитому лбу платок.

— Вам следует обратиться за помощью.

— Ничего страшного, — равнодушно ответил Давид. — На мне, как на собаке заживает всё.

— Ло, это они с тобой такое сотворили? — нахмурившись, обратился ко мне отец.

— Да. И… Сделали бы еще хуже, — я глубоко втянула воздух и тут же закашлялась, потому что в носу больно стало. — Они хотели изнасиловать и тебе показать, что никто шутить не собирается, — я почувствовала, как у меня затрясся подбородок. — Всё хорошо. Они не тронули меня… Не успели.

Я зажмурилась и почувствовала, как у меня по спине побежали мурашки. Похоже, я еще долго не смогу забыть все те гадости, что говорили отморозки и их… детородные органы, которые они хотели засунуть в меня.

— Если бы не Давид, — медленно проговаривая каждое слово, продолжила я, — то всё закончилось трагически. Вряд ли бы я здесь теперь стояла.