Голубка на голове, Голд Гёрл

Он растерялся, что это еще за ребус, на голодный желудок с женщинами совсем невозможно разговаривать. Нужно бежать пока есть шанс. Поэтому он резко развернулся и направился к лестнице.

– Дорогой, ты куда? – последовала жена за ним.

– Я еще не составил своего списка вещей. И кстати смени орешки или пусть она их съест все. Я видел, она не мыла руки.

Он скрылся за дверью спальни.

– У него неважное настроение. Он еще не ел, – обратилась она к подруге.

– Я заметила.

– На самом деле он мягкая ириска, – понизив голос объяснила она подруге.

– Твоя ириска показалась мне трехмесячной давности.

– Он подкрепится и сразу придет в себя. Когда у него нормальное настроение он говорит нечто подобное: «О, мне открыла дверь само очарование!».

– Я, наверное, уже не дождусь такой фразы. Ну, ладно. Возможно, у тебя есть платье, которое подчеркивало все мои искусительные достоинства и скрывало бы недоработки природы. В общем платье, подчеркивающее все что надо для девушки ищущей нового друга жизни.

– ?

– Давай-ка пройдем к твоему шкафу. Безпорядочек.

– У меня пропало платье.

– Что за платье?

– На первый взгляд – обычное платье, обычный фасон. Но, юбка расшита голубками, когда юбку колышет ветер кажется, что птицы разлетаются в разные стороны.

– Интересно, хотелось бы увидеть.

– Оно мне велико, очень велико. Я в нем, как летучая мышь.

– Подружка Бэтмена.

– Я хотела его сдать в ателье. Пусть уменьшат. Правда для начала нужно его найти.

– Если оно было значить найдется. Кстати, не у тебя ли я одалживала розовые туфли, украшенные жемчужинами?

– Нет, а что?

– Хм, не помню у кого их брала. Жутко неудобные, из-за них у меня новая мозоль на видном месте, а ты знаешь, как сложно от них избавляться. Все равно что выводить кратеры с Луны. Плюс каблук слегка ободрался, когда я вынимала застрявшею туфлю в плитке на парковке.

– Ах, ты вертихвостка! Мою обувь не получишь.

– Это могло бы случиться с любой, дороги отвратительные.

– Ты просто относишься к вещам халатно, да еще и к чужим.

– О, неужели это я потеряла платье в собственном шкафу?

– Скорее всего его взяли без разрешения, скорее всего мой муж.

– Ему то зачем?

– Он хотел его вернуть обратно в магазин.

– Мужчины. Нет, вещи которые купил…. и купил пусть даже по ошибке, нельзя возвращать обратно. Это неуважение к чужому труду.

– Да.

– Их можно подарить знакомой подруге. Это что?

– Это не мое…

– Шкаф твой, но без твоих платьев?

– Маринино.

– Я его одолжу.

– Нельзя.

– Перестань. Она и не вспомнит, считай, что она тебе его подарила. Ей сейчас очень тяжело без мужского кошелька. То есть плеча, заговариваюсь. Никогда не была замужем, пожеванная всеми, как жвачка и не знает к кому пристать.

– Какое ужасное сравнение.

– Ужасней всего, что ее выселяют и никто, никто не хочет оплатить ее апартаменты.

– Ситуация, – слегка помедлив. – неприятная.

– Ну ты то хоть не испытывала подобного. Все твое. Шкаф, квартира, муж.

– Да, да. – задумчиво ответила она подруге.

– Неприятно сейчас оказаться на улице. Прогноз погоды обещает длительные дожди, – беззаботно продолжала подруга.

– Да, да. Может подойдет? – она быстро передала платье подруге, для того чтобы без акцента сменить тему.

– Хм, – Люсси приложила его к себе. – Слишком… много рюшек, они полнят и визуально делают грудь крупнее.

– Я думала это главное.

– Да, но я не хочу выглядит, как буфетчица Клава в фартуке, широкой грудью, вдыхающей запах обветренных закусок, а вокруг алкаши.

– Ты критикуешь мои платья?

– Нет. Тебе такое идет.

– Хочешь чашечку кофе? – общение стало постепенно напрягать и наводить тоску, если продолжать дальше можно скатиться в депрессию.

– Нет, нет. Я от него хихикаю.

– Ладно, ладно. Чай?

Тем временем на втором этаже квартиры, в спальне муж прогонял в голове одну и ту же самую мысль, словно зажеванная кассета в проигрывателе. «Каждый человек ставит свои границы, за которые другим заходить не следует. У меня они и так довольно узкие. Но, такое поведение уже слишком. Не кормить мужа! Она села мне на голову. Видел подобное в парке. Сделайте снимок с голубками. Сажают тебе птичку на запястье. Она смотрит, нет не смотрит, а нагло заглядывает в твои глаза, оценивает. Делает один шаг ближе. Смотрит – ты не против. Второй – ты дебильно улыбаешься в ответ. Не доходит. Затем на плечо, раз-раз и голубка у тебя на голове. Не кормить мужа! Это…это…все равно, что запачкать голову, на которой ты сидишь. Главное, вернуть платье. Покушать, а потом сделать выговор – месяц без шопинга».

Он открыл окно. По архитектурным соображениям дом здесь поворачивал, создавая угол. Благодаря такой планировке было прекрасно видно соседские окна. Внизу, во дворе околачивался какой-то тип и больше никого. Если было бы больше людей, а в такой тишине даже плевок покажется грохотом. Он осторожно позвал:

– Эй, торчок. Торчок!

В окно выглянул обыкновенный подросток с дымчатой бородкой, как у любителя молодой капусты. Всегда в капюшоне, даже дома.

– Чего?

– Где твоя сестра?

– Послушайте, почему вы всегда обращаетесь ко мне: «Торчок! Торчок!»? Думаете мне нравится?! – завопил он.