Голубое молчание

СЕВЕРЦЕВ: Простите, тут одна маленькая формальность (протягивает перо и бумагу). Подписка о неразглашении. Будьте любезны (Широков, не читая, подписывает). Благодарю вас… (меняя тон) Вы знакомы с Евгением Климовым?

ШИРОКОВ: Да, знаком.

СЕВЕРЦЕВ: Он — жених вашей дочери?

ШИРОКОВ: Да.

СЕВЕРЦЕВ: Еще раз сожалею, что накануне свадьбы…

ШИРОКОВ: Вы ошибаетесь. Свадьба была отложена на неопределенное время. У меня убили сына в Корее.

СЕВЕРЦЕВ: Ах, вот как!

ШИРОКОВ: Да ведь и вы это знаете. Не понимаю, зачем притворяться.

СЕВЕРЦЕВ: Сожалею, генерал, сожалею… Евгений Климов обвиняется в шпионаже. Он выполнял задания арестованного в Праге американского шпиона Юджина Смита…

ШИРОКОВ: Я догадывался.

СЕВЕРЦЕВ: Ах, вот как! Это очень, очень важно, генерал.

ШИРОКОВ: Наоборот, полковник, это совершенно неважно.

СЕВЕРЦЕВ: То есть как это — неважно?

ШИРОКОВ: Да так, очень просто. В чем же еще можно обвинить честного, но не угодного вам человека, побывавшего заграницей? Конечно в шпионаже.

СЕВЕРЦЕВ: Товарищ Широков, чтобы нам не поссориться — убедительно прошу вас помнить о том, где вы находитесь…

ШИРОКОВ: Ну кто ж Лубянки не знает! Вы как — собираетесь меня арестовать теперь или позже?

СЕВЕРЦЕВ: Никто вас не собирается арестовывать. Но вы, как член партии, должны помочь нам разоблачить представителя иностранной разведки.

ШИРОКОВ: Ну, какой я партиец… (пауза).

СЕВЕРЦЕВ: Ах, вот как!…

ШИРОКОВ: В самом деле, какой я член партии…

СЕВЕРЦЕВ: Впрочем, вы правы. Ведь о ваших настроениях мы давно осведомлены. Хотите убедиться? (где-то под столом включает аппарат со звукозаписью).

ГОЛОС ШИРОКОВА: … Неужели они думают, что от того, что насильно засунули мне красную книжку в карман, что нацепили генеральскую форму, что задарили орденами, — неужели они думают, что от этого я буду молчать, когда они делают подлости?…

ГОЛОС АЛЕКСАНДРЫ СЕРГЕЕВНЫ: Федя, тише, пожалуйста… Ведь и у стен есть уши.

ГОЛОС ШИРОКОВА: Да пошли они к чорту! И плевать мне на все их МГБ, МВД, НКВД… До меня…

СЕВЕРЦЕВ: Достаточно? Как видите, ваша супруга не ошиблась: в наше время и у стен есть уши. (Широков молчит; он как бы застыл). Почему вы молчите? Достаточно, я говорю?

ШИРОКОВ: Значит, и дом мой — не мой дом. Вот вы говорите — Смит шпион, а по-моему — вы, полковник.

СЕВЕРЦЕВ: По долгу службы, генерал. По долгу службы… И не думайте, пожалуйста, что вы незаменимы. Незаменимых у нас в стране нет.

ШИРОКОВ: Я этого и не думаю. Наоборот, я подал заявление об уходе с завода по состоянию здоровья, но вы же не отпускаете.

СЕВЕРЦЕВ: Не беспокойтесь, когда найдем нужным — отпустим. Так вы не верите в то, что Климов шпион?

ШИРОКОВ: Нет.

СЕВЕРЦЕВ: (показывает чертеж): Чей это чертеж?

ШИРОКОВ (слегка удивлен): Мой… Модель 45…

СЕВЕРЦЕВ: Как он попал в квартиру Климова? (пауза). Я вас спрашиваю, как он попал в квартиру Климова?

ШИРОКОВ: Понятия не имею. Чертеж хранился в конструкторском бюро завода.

СЕВЕРЦЕВ: Однако, он найден у Климова при обыске, в присутствии понятых — служащих гостиницы… Конечно, мы понимаем: вы тут не при чем. Но, видимо, он использовал вас, завязал кое-какие знакомства на заводе…

ШИРОКОВ: Он никогда не был на заводе и никаких знакомств у него там не было.

СЕВЕРЦЕВ: Но не дочь же ваша передала ему этот чертеж.

ШИРОКОВ: Оставьте в покое мою дочь.

СЕВЕРЦЕВ: Но кто же мог?…

ШИРОКОВ: Оставьте в покое мою дочь.

СЕВЕРЦЕВ: Но ведь не святым же духом перелетел чертеж.

ШИРОКОВ: Не знаю. Ничего не знаю.

СЕВЕРЦЕВ: Где вы познакомились с Климовым?

ШИРОКОВ: Вам это известно. Я был в технической командировке. В 45 году. В Вашингтоне. В нашем посольстве.

СЕВЕРЦЕВ: Да ведь мы кое-что знаем о вашем пребывании в Америке. Вы ведь не очень, мягко выражаясь, лояльны к советской власти.

ШИРОКОВ: Слушайте, полковник: ведь я вижу, куда вы клоните. Но дело вот в чем. Мои, быть может, не совсем лояльные, как вы говорите, настроения еще не могут служить поводом к тому, чтобы делать из меня пособника шпионов, вредителей и т. д. Что греха таить — таких, как я, — миллионы, с «настроениями-то»… Но ведь мы честно, а, бывает, и героически работаем — уж такая у нас сложная, противоречивая психология, у людей с «настроениями- то»… Не поручусь, что и у вас их нет, а ведь вы — вона на каком ответственном посту… Давайте-ка на откровенность! Ведь если в вашей квартире установить микрофон…

СЕВЕРЦЕВ: Генерал…

ШИРОКОВ: Да будет вам!… Не поручусь я, что нет их и у товарища… майора. Как, майор, а?

РАСШИВИН: Полковник, я прошу оградить меня от грубостей свидетеля.