Голубое молчание

ВЕРА: А потом — ежели он когда вспомнит про меня… Ну, добрым словом, — так уж вы про это напишите мне, пожалуйста. Я вам адрес оставлю.

АЛЕКСАНДРА СЕРГЕЕВНА: Спасибо, Вера (обнимает ее). Я напишу обязательно. Спасибо за всё (Вера уходит). Какая душа — эта девочка!

ВЕРА (возвращаясь): Александра Сергеевна.

АЛЕКСАНДРА СЕРГЕЕВНА: Что, милая?

ВЕРА: Ему иногда по ночам плохо бывает, он кого-то всё видит, гонит кого-то… Так вы не пугайтесь. Отойдет потом. Главное — не говорите с ним. Молока дайте. Он велит огуречный рассол возле кровати ставить, а вы еще с вечера, коли его долго нет, подмените рассол-то молоком. Он не заметит.

АЛЕКСАНДРА СЕРГЕЕВНА: Хорошо, хорошо… Иди (Вера уходит. Александра Сергеевна бросается в кресло) Боже! Алеша! ты ли это?… (входят Широков и Наташа).

НАТАША: Да я уж перестала удивляться…

ШИРОКОВ (жене): Ты чем-то расстроена?

АЛЕКСАНДРА СЕРГЕЕВНА: Нет, нет, ничего… Ну, что поймали?

ШИРОКОВ: Поймали. Инцидент, видимо, исчерпан. Что теперь предпримут американцы — не знаю. По-видимому — ничего… Как это там, Наташа?

НАТАША (ищет что-то в сумочке): «…на новую ноту американского правительства по поводу освобождения приговоренного к десяти годам заключения американского гражданина Юджина Смита, советское правительство ответило отказом в резкой форме, ссылаясь на то, что дело Смита является внутренним делом страны…» Ноты, ноты, ноты…

ШИРОКОВ: Одним словом, наши обнаглели, почуяв, что затея их не вызовет серьезного инцидента и что порохом тут не пахнет…

АЛЕКСАНДРА СЕРГЕЕВНА: Тише, Федя…

НАТАША: Микрофонов больше нет, мамочка.

АЛЕКСАНДРА СЕРГЕЕВНА (Наташе):Что ты ищешь?

НАТАША: Борину фотографию… Ах, вот она. Здесь. Теперь все вы со мной… Это та, последняя, где он снят в самолете (па дворе нетерпеливый автомобильный гудок). Ну, дорогие, пора… Как это у нас в песне: «Всегда успеем руку дать слабейшему из нас…» Теперь в нашей семье — слабейший Женя. Верно, папа?

ШИРОКОВ: Верно (обнимает дочь). Будь всегда такой: прямой, смелой, сердечной.

НАТАША (целует мать): Мамочка…

АЛЕКСАНДРА СЕРГЕЕВНА: Ну, храни тебя Господь… Я тебя на вокзал провожу (тихо входят Вера и Кузьмич).

НАТАША: Нет, нет, пожалуйста. Никого не надо. Лучше — сразу проститься… Аполлон Кузьмич! (обнимает Кузьмича). Верочка! И ты… Дай я тебя расцелую… (шопотом) А ты не отчаивайся, добивайся своего. Вот я Алешке напишу (всем). Ну, дорогие…

ШИРОКОВ: Что ж, по обычаю, — присядем (все садятся на несколько секунд и сидят в глубоком молчании. Наташа встает первая).

НАТАША: Пора. (Все выходят вслед за нею. Последними идут Кузьмич и Вера. Вера останавливает Кузьмича).

ВЕРА: Аполлон Кузьмич! Тут всё секреты, я уж боюсь спросить. Куда Наташа едет?

КУЗЬМИЧ: Какой же тут секрет: в Челябинск. Там ведь Евгений Осипыч срок начал отбывать, в изоляторе… А Наталье Федоровне разрешили свидание. А, может, она там и останется. Вот и всё (уходят, но Кузьмич тут же возвращается). Не люблю я ни встреч, ни провожаний (берет газеты. На крыльце возгласы: «Будь здорова!» «Смотри, сразу же напиши» и т. д.).

КУЗЬМИЧ (листая газету): А войны всё нет и нет. «И не жди, не будет; вот приедет барин, барин нас рассудит»… Да-с, на бар теперь плоха надежда. Тут бы атомной бомбочкой — по гениальным-то усам…

(Через сцену проходят Широков и Александра Серг. Широков слегка поддерживает жену).

АЛЕКСАНДРА СЕРГЕЕВНА: Уехала… уехала, (уходят).

КУЗЬМИЧ: Тяжело, тяжело в этом доме…(встает, останавливается возле модели танка) Прелестная машина! Сколько можно людей подавить! — Ой-е-ей! Сколько вдов нарезать! Сколько сирот! Не машина — а последнее достижение научной мысли в расцвет цивилизации! Приветствую тебя, прелестная, очаровательная! А вообще — лучше от тебя подальше. Гуд-бай — данке шон!

(Уходит. Проходит через сцену и идет в комнату Алеши Вера. В руках у нее банка с молоком. Входит Широков, расхаживает по комнате, что-то обдумывая. Входит Вера).

ШИРОКОВ: Вера, когда придет Алеша, хоть в час, хоть в три утра — позовите меня.

ВЕРА: Зачем?

ШИРОКОВ: То есть как это — зачем? Какое ваше дело?… Что вы там делали?

ВЕРА: Молоко ставила Алексею Федоровичу.

ШИРОКОВ: А-а… Так позовите же.

ВЕРА: На стол накрывать?