Голубое Нигде

Он обладал такой популярностью, что похороны его родителей и брата стали самыми посещаемыми в истории маленького городка в Нью-Джерси, где он жил. (Друзья семьи отмечали, что юный Джон чудом спасся, выйдя отнести в ремонт компьютер ранним субботним утром, когда трагический взрыв газа унес жизни его семьи.)

Джон Холлоуэй взглянул на свою жизнь и решил, что Бог и родители опустили его настолько, что единственный шанс выжить — смотреть на действительность как на большую многопользовательскую игру.

И теперь он опять будет играть.

Кем ты хочешь быть?

В подвале своего чудесного загородного дома в Лос-Альтос Фейт смыл кровь с ножа «Ка-Бар» и принялся точить его, наслаждаясь свистом лезвия от прикосновения к стали, которую купил в «Вильямс-Сонома».

Именно этим ножом он защекотал до остановки сердце очень важного персонажа игры — Энди Андерсена.

Вжик, вжик, вжик…

Доступ…

Пока Фейт натачивал нож, в безупречной памяти всплыл отрывок из статьи «Жизнь в Голубом Нигде», тщательно переписанной в хакерский блокнот несколько лет назад:

«Граница между реальным миром и миром машин становится в наше время все более и более смутной. Но дело не в том, что люди превращаются в автоматы или становятся рабами машин. Нет, люди и машины просто приближаются друг к другу. Мы подчиняем машины нашим целям и природе. В Голубом Нигде машины влияют на нашу личность и культуру — язык, мифы, метафоры, философию и дух.

А личности и культуры, в свою очередь, меняются в самом мире машин все больше и больше.

Подумайте о холостяке, привыкшем возвращаться домой после работы, есть суррогаты и смотреть всю ночь телевизор. Теперь он обращается к компьютеру и входит в Голубое Нигде, место, где они с машиной взаимодействуют, — он ощущает клавиатуру пальцами, обменивается фразами, ему бросают вызов. Он не может больше оставаться пассивным. Ему необходимо ввести команду, чтобы получить ответ. Он открывает новую ступень существования, и причина в том, что машины пришли к нему. Они говорят на его языке.

К счастью или к несчастью, машины теперь отражают человеческие голоса, души, сердца и жизненные цели.

К счастью или к несчастью, они отражают человеческий разум или же отсутствие разума».

Фейт закончил точить лезвие и вытер его. Положил в шкафчик для обуви и вернулся наверх, чтобы обнаружить, что его деньги как налогоплательщика тратятся не зря. Суперкомпьютеры Центра исследования защиты как раз закончили работать с программой Джеми Тернера и раскололи пароль к воротам академии Святого Франциска. Сегодня вечером он будет играть.

«К счастью или к несчастью…»

* * *

После двадцати минут просмотра распечаток Джилета команда так и не нашла ни одной зацепки. Хакер сел за рабочую станцию писать код для бота, который продолжит поиски в сети.

Потом остановился и поднял голову.

— Нам надо сделать одну вещь. Рано или поздно Фейт поймет, что у вас есть хакер, и, возможно, придет за нами, чтобы я не нашел его. — Он повернулся к Стивену Миллеру: — К каким внешним сетям вы имеете здесь доступ?

— К двум: к Интернету через наш собственный домен. Им ты пользовался, чтобы выйти в сеть. Еще мы подключены к «ISLEnet».

Санчес объяснила значение аббревиатуры:

— Это Интегральная сеть правоохранительных органов штата.

— Она изолирована?

Изолированная сеть состоит из машин, соединенных друг с другом только кабелями, так что никто не может взломать ее через телефонную линию или Интернет.

— Нет, — сказал Миллер. — Можно подключиться откуда угодно, но необходимо знать пароль и пройти через несколько брандмауэров.

— В какие внешние сети я могу попасть через «ISLEnet»?

Санчес пожала плечами.

— В любую систему федеральной полиции или полиции штата по всей стране — ФБР, разведка… даже Скотланд-Ярд и Интерпол. Сработает.

Мотт добавил: