Голубой ангел

– Но уговор дороже денег, – сказал Виктор. – Все-таки вы сейчас, так сказать, больше объект, чем субъект. Вы, конечно, вправе считать меня фантазером, но уехать я могу только при одном условии. Обещайте мне подвергнуть себя домашнему аресту. Управление, этот дом, и больше никуда, – обещаете?

– Да мне и самому некогда гулять, – сконфуженно сказал Зайцев. – Обещаю, конечно.

– А вон и шофер вас зовет, – продолжал Вик­тор. – Слышите, рявкает?

За окном и вправду рявкала автомобильная сирена.

Зайцев с порога спросил Виктора:

– А вы?

– Я останусь, – ответил Виктор. – По телефону позвоню. Мне в другую сторону.

Он закрыл за инженером дверь и пошел в лабораторию Основского. Она была устроена в маленькой комнатке при кухне, предназначавшейся прежде для домашней работницы. В комнату был проведен водопровод, в большой раковине мокли в воде какие-то снимки, стол был заставлен кюветками и рамками, на полках стояли химикалии. Обычная кустарная лаборатория не очень аккуратного человека. Виктор с любопытством ее осмотрел. Да, рамки, пузырьки, пакеты. Тщательно заклеенное окно. Окно, окно… Оно-то его и интересует!

Виктор приблизился к окну. Вот на что пошла копировальная бумага! Он достал карманное зеркальце, отодрал листок, попробовал прочесть текст, отпечатавшийся на копировальной бумаге. Отдельные слова можно было разобрать: «…выговор… уборщице… обеденный перерыв… Епифанкиной… бухгалтерии… баланса…». Учрежденческий приказ! Виктор еще раз с интересом посмотрел на заклеенные стекла. Вот где находился архив управления! Знать это, конечно, не мешало, но изучением листков можно было не заниматься. Ничего такого, чем машинистке Основской не следовало интересоваться, здесь найти было бы нельзя. В этом Виктор не сомневался. Находка говорила лишь о том, что и секретные документы могли тем же путем попадать…ну хотя бы в руки к тому же Захарову! Конечно,

Основский встречался со множеством людей… В парикмахерскую он заходил нечасто. Но встречи его с Захаровым совпадали по времени с происшествиями, которыми интересовался Виктор. Ооновский был слишком осторожен и не хотел, чтобы у него залеживались секретные бумаги, а людей, которым можно передать похищенные документы, не так уж много. Ну а об интересе Захарова к Зайцеву свидетельствовало хотя бы его появление в гостинице…

Все, что касалось машинистки Ооновской, было ясно. Она была наиболее пассивным участником преступления. Муж ее попросил как-то принести использованную копировальную бумагу для заклейки стекол. Вначале она сама поверила в то, что копировальная бумага только для этого и нужна. Ничего преступного не видела она в том, чтобы принести из учреждения мусор, который целыми корзинами выносили уборщицы из машинописного бюро. Однажды Основскому удалось прочесть содержание более или менее важного документа. Он спрятал эту копирку. Таких листов скопилось несколько. Было нетрудно запугать слабохарактерную и не очень умную женщину, а запугав, заставить и приносить кое-что из документов…

Более или менее ясным было и поведение Ооновского. У этого человека имелись свои мелкие счеты с Советской властью, и купить его можно было деньгами или свистком для чайника, можно было даже раздразнить неудовлетворенное обывательское тщеславие. На убийство или кражу со взломом Ооновский, пожалуй, не пошел бы, назвал бы такое преступление низменным, хотя на самом деле у него просто не хватило бы смелости столкнуться со своей жертвой лицом к лицу. Но украсть государственную тайну или тайком сфотографировать железнодорожный мост Ооновский был способен, это казалось ему и не таким опасным, и даже на какие-то свои принципы мог он сослаться здесь ради оправдания.

Гораздо труднее было разобраться в поведении Захарова. Однажды он посетил инженера Зайцева. Виктор понимал, что посещение произошло неспроста. Но в чем можно было обвинить Захарова? Да, кто-то ему позвонил, и он явился по вызову с бритвенными принадлежностями. Оказалось, произошла ошибка. Он и ушел. Встречается с Основским? Виктор соединил звенья: управление – Основская – ее муж – Заха­ров… Но мало ли посетителей стрижет и бреет Захаров? Основский, Петров, Сидоров, каждый день десятки людей, со всеми приходится разговаривать, но ни о чем предосудительном Захаров с Ооновским не разговаривал, и уж, конечно, никаких бумаг от него не получал!

Очень ловко скользил меж людей Захаров. Но если не за что было уцепиться сейчас, может быть, следовало отойти назад, поискать что-нибудь в прошлом, найти среди многочисленных клиентов парикмахера какого-нибудь его старого знакомого, повидать родственников, узнать о мечтах, с которыми Павел Григорьевич Левин приехал когда-то в Москву…

Виктор позвонил Пронину.

К телефону подошла Агаша.

– Ивана Николаевича, – сказал Виктор. – Как он себя чувствует?

– Спит, не велел будить, – сказала Агаша. – Позвони еще.

Виктор позвонил еще. Пронин проснулся.

– Я хотел бы зайти к вам, Иван Николаевич, – сказал Виктор. – Ничего не поделаешь…