Голубой бриллиант (Сборник)

одному и разобраться в сумятице мыслей и чувств. Он решил,

что произошедшее с ним не должно повториться - ни сегодня,

ни вообще никогда, и с Инной он больше не встретится.

Вместе с тем в нем пробудилась надежда, что он может,

вполне может иметь женщину, друга при одном условии, что

связывать их будет не просто постель, а любовь - великая и

святая, которая всегда жила в его мечтах.

Уже одетая и причесанная перед тем, как проститься в

прихожей, Инна спросила:

- Ты ни о чем не жалеешь? Тебе было хорошо со мной?

- А тебе? - уклонился он от прямого ответа и, словно

оправдываясь, прибавил: - Это главное: как тебе?

- Мне очень. Тебе надо жениться. Нет, не женись, лучше

найди себе любовницу. Хорошую. Ты меня понял?

- Как ты?

- Да. Ты мне нравишься. С тобой уютно.

Он закивал головой и протянул ей руку на прощанье. Ему

хотелось побыстрей расстаться. Она догадалась и резким

размашистым жестом обеих рук обхватила его и впилась в его

раскрытые губы, дав волю своему натренированному озорному

языку. Она была неподражаема в поцелуях и знала свою силу.

"Оболденные поцелуи", - восторженно говорил ей Аркадий

Резник когда-то давным-давно. Это мог сказать и Иванов. Но

он не умел говорить комплименты, - он просто вспомнил свою

жену Светлану, которая целовалась сомкнутыми губами. "Все

равно, что пить из пустого стакана", - сказал он ей однажды и с

тех пор никогда не пытался ее целовать. "Может, это и было

настоящей причиной нашего разрыва", - полушутя подумал он

сейчас о Светлане.

- Когда мне приходить? - спугнула его мысли Инна и

уточнила: - На сеанс?

- Я позвоню. Пока сделаем перерыв, - торопливо

ответил он, и ответ этот насторожил ее. Она сказала:

36

- Знаешь анекдот: встретились двое, познакомились,

сразу переспали, прощаясь она спросила его: "Теперь ты на

мне женишься?" "Созвонимся", - ответил он.

- Но ты же мне жениться не советуешь, - шутя сказал и

добавил с улыбкой: - Созвонимся. Мне нужно закончить

портрет генерала, а то глина сохнет. Еще сеанса два на это

уйдет.Инна уходила от него с горделивым чувством

победительницы и не догадывалась, что больше никогда ее

красивые ноги не переступят порог этого дома. Она была

чересчур самонадеянной.

Проводив Инну, он вышел на кухню и к огорчению увидел

приготовленный кофейный прибор, которым так и не пришлось

воспользоваться. Он быстро вскипятил на плите воду, вылил в

кофе оставшийся в рюмке коньяк и с наслаждением выпил.

Кофе не принес облегчения: на душе оставался какой-то

мутный осадок, клубок запутанных чувств, распутывать

который не было желания. Он просто машинально повторил

отдельные засевшие в памяти слова и фразы, сказанные

Инной. "Ей нужна душа. Тугие кошельки кавказских кобелей ее

не интересуют. Врет, небось. С мужем не спит, потому что он

теоретик. А ей практика нужна. Да, практик она лихой..."

Но это не для него, ни в роли жены ни любовницы. Инна

любовь отрицает, как таковую и признает только секс, и в то же

время мечтает о любви. Какая-то каша в голове. А может,

искренне душа тоскует по чистому и возвышенному. Только не

находит. Ищет и не находит. В любовницы набивается.

Смешно: любовница мне не нужна. Я мечтаю о возлюбленной.

А это не одно и то же. Пожалел, что не объяснил ей разницу

между любовницей и возлюбленной. Он попытался

разобраться в произошедшем. Он считал, что такое возможно

и только по любви. Он не испытывал к Инне этого святого

чувства и, стараясь оправдать себя, внушал себе мысль, что

она его изнасиловала, он не устоял перед ее страстным

позывом, дал волю инстинкту. А что увлекло ее, мимолетная

вспышка, любопытство? В своих чувствах она казалась

искренней. Но она же не признает любви, говорит, что все эти

вздохи, ласки, красивые и возвышенные слова - все сводится к

постели.

Иванов накрыл пледом растерзанную постель и лег на

спину, устремив в потолок глаза, которые сейчас ничего не

замечали. Взгляд его был отсутствующим. Он размышлял о

произошедшем. Он все еще ощущал ее последний

37

незабываемый поцелуй. Мысленно повторяя: "Мастерица. Не

то, что Светлана..." Он попытался вспомнить, как целовалась

его первая любовь Лариса Зорянкина, и не вспомнил. Кроме

тех невинных поцелуев в парке Измайлова между ними ничего

не было. Как сложилась судьба Ларисы, где она и что, жива ли

- он не знал. "А ведь ей уже должно быть шестьдесят, если не

больше". И тут же отогнал мысли о Ларисе и Светлане. В

прошлое он не любил возвращаться. "Но что же мне делать с

Инной? Встреча исключена, но под каким предлогом. Это был

случай, неожиданный, хотя и в каком-то смысле приятный, но

не повторимый. В одном экземпляре. Что-нибудь придумаю и

позвоню".

Глава третья

ГЕНЕРАЛ И ЕПИСКОП

1

Иванов, насколько помнил себя, не страдал

бессонницей. Но в эту ночь, после ухода Инны, он уснул лишь