Голубой бриллиант (Сборник)

критической (по существу, эсхатологической) ситуации

возможен только посредством изменений условий, в которых

находится сейчас женщина, в первую очередь русская.

Красота не сможет победить в мире где унижается, а

часто и растлевается женщина. Если не измениться

отношение к ней, остановить сползание человечества ко "дну"

будет невозможно, невозможно предотвратить разрушение

жизни.Эстетическая и этическая стихия романов Шевцове не

приемлет такой перспективы. Пафос его последнего романа

обращен в грядущее десятилетие, причем не только в

социальном, но и в психологическом разрезе. Каким станет

человек в ближайшее время? Что в нем возобладает: доброе,

совестливое или бессердечное, мелкое, лишенное "крыльев",

полета? Какой, наконец, станет Россия? Останется ли любовь

началом всех начал или ненависть будет править миром?

680

Думается, читатель разделит тревогу автора,

познакомившись с последним его романом, противостоящим (в

который раз!) "вихрям враждебным", хаосу и

вседозволенности. И число горячих поклонников его таланта,

не устрашившегося открыто выступить в защиту нравственного

здоровья народа и самобытных основ нашего Отечества,

возрастет, а, значит, и сама возможность воскресения России

станет зримой и реальной в грядущем третьем тысячелетии.

В завершении хотелось бы остановиться вот на каком

моменте. Предвижу вопрос со стороны читателя: "А где же

хотя бы косвенное упоминание о недостатках? Неужели

романы Ивана Шевцова совершенно лишены промахов, без

которых вообще невозможно художественное творчество, если

оно настоящее?" Спешу успокоить недоумевающих: в романах

Шевцова, как у любого писателя, есть свои недостатки.

Скажем, некоторые повторяющие мотивы, незавершенность

отдельных образов и т.д. О них можно было бы говорить в

чисто "академическом" обзоре.

Но назначение данного очерка в другом - защитить

патриотическое направление в русской литературе, которое

уже в XIX веке так или иначе, вольно или невольно

отодвигалось на второй план. Вспомним, какой резкой критике

подвергся талантливый русский поэт, любимец и друг Пушкина,

Н. Языков, только за то, что выступил с прямым обличением

тех, кто в пылу пустозвонного витийства старался принизить

национальное достоинство России. Высмеяна была в 30 - 40-е

годы мечта А. Хомякова о "русской художественной школе",

хотя основные эстетические компоненты этой школы так или

иначе сказались в творчестве Гоголя, Гончарова, Тургенева,

Толстого и Достоевского. Несчастна литературная судьба М.

Загоскина. Его роман "Юрий Милославский" в 30 - 50 гг. XIX

века был настольной книгой русского человека. Однако в

"передовой" (есть такое слово в нашем литературоведении)

критике XIX века он значился как представитель

"дидактического" направления, а в советской критике и прямо -

"монархист" с "шовинистическим" уклоном, защитник

"религиозного фанатизма", консервативных "устоев" русской

жизни и пр. Доставалось и Достоевскому за его пристрастие к

"русской идее", самобытности русской души ("архискверный

Достоевский", по словам В. И. Ленина). Дальше - больше:

Есенин именно за свой патриотизм, за любовь к одной шестой

"с названием кратким Русь" был подвергнут гонению и

вычеркнут на долгие годы из истории русской литературы.

681

Если продолжить этот список, он может получиться прискорбно

обширным.

В послевоенные годы идея патриотизма стала оживать

на страницах произведений многих русских и национально-

республиканских советских писателей. Но будем откровенны -

оживать робко, неуверенно.

И лишь немногими писателям (к примеру, Л. Леонову в

романе "Русский лес, А. Иванову в романе "Вечный зов",

Кочетову в романе "Чего же ты хочешь?") тему патриотизма,

сохранения отечественных корней удавалось сделать главной.

К числу таких писателей следует отнести Ивана Шевцова. При

этом надо добавить, что именно в его произведениях всех

жанров, в том числе и публицистике, в критике, тема

патриотизма, тема России, ее перспектив в условиях

ожесточенных идеологических боев стала главной. Главной и,

так сказать, вовсе не чуждой художественности. Напротив,

сама художественность его произведений органически

вырастала из патриотической страстности, глубокой

убежденности писателя. Если хотите, - это и есть "феномен"

Ивана Шевцова. Но разве это не заслуга автора, разве это не

то, о чем мечтали многие писатели как прошлого, так и

настоящего: слить пафос самобытности, отчизны с пафосом

литературным?

Возможно не все тут получилось у Шевцова, как ему

хотелось бы, но в том, что он целеустремленно и талантливо

шел к осуществлению трудной и большой задачи, без решения