Голубой экспресс делает 13 остановок

— Прошу меня извинить, но я не в состоянии пожать вам руку. Глупая история. Вчера вечером, когда я покидал часовню… О, ничего страшного, дней через десять заживет.

Далюэр буквально потрясен увиденным. Он и не подозревал юного архитектора, которого знал так недолго. И от этого гнев его только усилился. У Симоны больше нет никаких оправданий. Он бросает на жену угрожающий взгляд и пытается изобразить на лице заботу.

— Надеюсь, вы обращались к врачу?

— Нет. Это было ни к чему. Слегка ушиблены пальцы, только и всего. Был сквозняк, дверь резко захлопнулась, а я не успел убрать руку. В любом случае это не страшно. Моя работа закончена. Завтра я уезжаю. Именно поэтому я и пришел сегодня раньше всех.

Он обращается к Симоне:

— Я хотел от всей души поблагодарить вас за гостеприимство. Я оценил его, и, быть может, даже несколько злоупотребил им. У меня останутся хорошие воспоминания о пребывании здесь.

Далюэр небрежно берет его за руку.

— А я хотел посоветоваться с вами, думаю, сейчас самое время. Пойдемте! Мне нужно кое-что показать вам у меня в кабинете.

Симона хочет вмешаться, но Далюэр останавливает ее.

— Мы сейчас же вернемся. Я не собираюсь надолго задерживать нашего друга.

Он пропускает Поля вперед, и они проходят в кабинет. Симона бежит за ними.

— Вы не хотите выпить?

— Позже! — резко бросает Далюэр.

Он наполовину прикрывает дверь и делает вид, что что-то ищет среди бумаг.

— Так-так! Куда же я засунул этот проект? Знаете ли, все эти заметки, чертежи, письма, нет, это не мой конек. Я не привык держать в руках ручку. Предпочитаю хлыст.

Он хватает хлыст как бы машинально. Поль не теряет самообладания, хотя дается ему это явно с большим трудом. Далюэр направляется к двери, чтобы закрыть ее. И тут же раздается голос Симоны:

— Как? И вы тоже?

Далюэр застывает на месте. Поль подходит к нему, и оба видят, как в гостиную входит Антонен с перевязанной правой рукой. Далюэр бросает хлыст на стул и идет навстречу Антонену.

— Что это значит?

— Не пугайтесь, — бормочет Антонен. — Пустяки, но временами болит до жути! Я упал, только и всего. Опасайтесь слишком хорошо натертых лестниц. Поскользнулся, протянул руку, чтобы удержаться, а в результате — вывих! Вот так!

Внезапно он замечает перевязанную руку Поля.

— Вот это да!

— А я — об дверь, — говорит Поль.

Далюэр внимательно оглядывает обоих. Он не понимает. Но в дверях уже звонят двое других гостей, и вскоре в холле раздаются их голоса.

— После вас, мсье кюре.

— Ну уж нет, прошу вас!

Открывается дверь. Первым входит кюре в своей пелерине, за ним следует Винсен. Его правая рука перевязана.

— Позвольте вашу пелерину, господин кюре, — говорит старая служанка.

Она помогает ему раздеться. На правой руке кюре толстая повязка. Он улыбается со своей обычной доброжелательностью.

— Еще один дорожный несчастный случай, моя дорогая. Вы знаете мою старую машину? Заводил рукояткой и попал себе по руке, как какой-то новичок. К счастью, ничего не сломал.

— А я, — говорит Винсен, — порезался скальпелем. Ужасно глупо!

Далюэр молча пожимает левые руки гостей.

— Какое странное стечение обстоятельств! — восклицает Антонен. — Господин Ламбер прищемил руку дверью часовни. А я поскользнулся на лестнице. Хоп! И вывих.

— Цепная реакция! — замечает Винсен.

Кюре падает в кресло.

— Нам, вероятно, будет трудно играть, — говорит он. — Но выпить мы можем. Это поможет забыть наши мелкие неприятности.

Симона торопливо разносит бокалы. Кюре поднимает свой, в то время как Далюэр смотрит на них с нескрываемой ненавистью.

— За наше здоровье, — произносит старик. — Очень уместный тост!

Час спустя все четверо уже на дороге. Антонен и Винсен спешат избавиться от своих повязок.

— Чертов Поль! Ну и устроил он вечерок! — говорит Винсен.

— Но другого выхода не было, — отвечает Антонен. — Этот тип — настоящий дикарь, когда затронута его гордость.

— Поставьте себя на его место, — мягко говорит кюре.

— Я знаю, — отвечает Поль, — я был не прав. А вы все столь великодушны!

— Это все святой отец придумал, — говорит Винсен.

— Со мной действительно случился несчастный случай, — поправляет кюре. — И вас это натолкнуло на мысль. Провидение использует иногда совершенно неожиданные методы. За это, дорогой мой Антонен, вы проводите меня до дому.

Антонен залезает в машину кюре, а Винсен крутит ручку. Святой отец берет Поля под руку.

— А теперь, — шепчет он, — забудьте ее. Для вас обоих это был тяжелый урок. Обещаете больше не писать ей?

— Обещаю.

Поль еще раз смотрит на дом. В одной из комнат горит свет.

— Поехали, — говорит священник.

Признание

Монако

Половина девятого утра.

В шикарно обставленной художественной мастерской, отделанной на современный манер, мужчина с раздражающей медлительностью заканчивает бриться: это писатель Жак Ереван. Его фотографии украшают стены: Жак Ереван, играющий в теннис, Жак Ереван за рулем кабриолета, Жак Ереван, подписывающий, читающий, смотрящий…

В другом конце комнаты Патрик Мэнье смотрит на часы, ему с трудом удается устоять на одном месте.

— Поторопитесь, — наконец говорит он. — Мы опоздаем.