Голубой горизонт

Котс сразу понял, что человек, с которым он схватился, – опасный соперник. Тот вывернулся из его хватки, как угорь, и Котс почувствовал под рукой жесткие мышцы и сухожилия. Он попытался ударить коленом в пах, но едва не выбил себе коленную чашечку: удар пришелся не в мягкие гениталии, а в твердую мышцу бедра. В мгновенном ответном выпаде человек ребром руки ударил Котса под челюсть. Голова дернулась назад, и Котс упал: ему показалось, что у него сломана шея. Он видел пригнувшегося чужака, видел блеск клинка, нацеленного ему в голову. Он инстинктивно поднял свою саблю, клинки встретились, и сталь загремела о сталь.

Чужак отскочил и исчез в темноте. Котс поднялся, наполовину оглушенный. Вокруг слышались крики и звуки ударов; Удеман и Рихтер выкрикивали приказы и подбадривали своих людей. Потом прогремел пистолетный выстрел. Это привело Котса в себя.

– Не стреляйте, дураки! Лошади! Позаботьтесь о лошадях!

Он встал и услышал за собой топот копыт. Обернувшись, он увидел всадника, галопом несущегося прямо на него. В звездном свете тускло блеснул клинок, и Котс пригнулся. Сабля свистнула у щеки, и он разглядел проносящегося мимо всадника в тюрбане и с бородой.

Котс огляделся безумными глазами. Рядом на темном фоне виднелось пятно – серая кобыла, самая сильная и быстрая лошадь во всем табуне. Сунув саблю в ножны, проверив пистолет на поясе, Котс побежал к ней. Сев верхом, он прислушался к звуку копыт, коленями развернул кобылу и пустил ее галопом.

Каждые несколько минут в течение следующего часа он останавливался и прислушивался к стуку копыт лошади беглеца. Хотя араб часто поворачивал и петлял, пытаясь сбить преследователя с толку, он направлялся на север. За час до рассвета Котс вообще перестал его слышать. Тот либо снова повернул, либо перешел на шаг.

«Север! Он направляется на север!» – решил Котс.

Повернувшись так, что большой Южный Крест нависал над плечом, он двинулся на север легким галопом, стараясь не утомлять кобылу. С поразительной стремительностью занялся рассвет. Тьма отступила, горизонт расширился, и сердце Котса дрогнуло: впереди, на расстоянии пистолетного выстрела, он увидел темную фигуру. Он сразу понял, что это не антилопа: на светлеющем вельде видна была фигура всадника на спине лошади. Котс быстрей погнал кобылу и начал быстро догонять. Всадник еще не подозревал о его присутствии и вел лошадь шагом. Котс узнал гнедого жеребца, хорошую, сильную лошадь, почти не уступающую его собственной.

– Сын шлюхи! – торжествующе рассмеялся он. Жеребец захромал. Неудивительно, что ему пришлось перейти на шаг.

Даже в слабом свете забрезжившего дня было хорошо видно, что жеребец бережет правую переднюю ногу. Должно быть, в стрелку копыта попал острый камень или шип, и идти лошади трудно. Котс поскакал к нему, и беглец обернулся. Это был араб с суровым лицом и курчавой бородой. Он бросил быстрый взгляд на Котса и пустил лошадь тяжелым галопом.

Котс был достаточно близко, чтобы рискнуть и закончить все пистолетным выстрелом. Он поднял пистолет и выстрелил, целясь в широкую спину противника. Должно быть, пуля пролетела близко, потому что араб пригнулся и крикнул:

– Сабли, неверный! Как мужчина с мужчиной!

Младшим офицером Котс провел год в армии ВОК на Востоке. Он хорошо владел разговорным арабским.

– Отличные слова! – крикнул он в ответ. – Остановись и позволь мне засунуть их тебе в горло.

Через двести ярдов жеребец остановился. Араб соскользнул с его спины и повернулся лицом к Котсу, держа в правой руке морскую абордажную саблю. Котс понял, что у него нет огнестрельного оружия; если мушкет и был, при нападении на лагерь он его потерял. Он пеший, у него сабля и, конечно, кинжал. У араба всегда есть кинжал. У Котса огромное преимущество, и никакие донкихотские жесты в его планы не входили. Наклонившись в седле, он понесся на араба.

Но араб оказался проворнее, чем он предполагал. Поняв намерения Котса, он сделал вид, что уклоняется от удара, но в последнее мгновение нырнул под правую руку противника с зажатой в ней саблей и едва коснулся бока скачущей лошади с легкостью, с какой тореадор уходит от нападающего быка. Одновременно он поднял обе руки, вцепился в кожаную куртку Котса и повис на ней всей тяжестью. Это произошло так внезапно и стремительно, что Котс был захвачен врасплох. Он слишком далеко отклонился, не пользовался стременами или уздой, чтобы вернуть себе равновесие, и начал падать с лошади.