Голубой горизонт

– Это большие, гордые мужчины. Об этом я сужу по их походке, по величине ступней и длине шагов, – сказал он Котсу. – Они вооружены. Это свободные люди, а не рабы или пленники. Они идут с Сомойей добровольно и охраняют его стада. Мне кажется, это нгуни, которые будут сражаться, как воины.

Котс по опыту уже знал, что мнению маленького бушмена можно доверять. До сих пор он никогда не ошибался в таких делах.

С прибытием к верховым мушкетерам подкрепления, такого многочисленного и опытного, Джим Кортни обзавелся значительной силой, и Котс не должен ее недооценивать.

– Их во много раз больше, чем нас. Схватка будет нелегкой.

Котс обдумывал новость.

– Внезапность, – сказал Кадем. – На нашей стороне внезапность. Мы можем выбрать время и место нападения.

– Да, – согласился Котс. К этому времени он уже высоко ценил араба как воина. – И мы не должны профукать это преимущество.

Одиннадцать дней спустя они оказались на краю крутого откоса. На юге возвышались покрытые снегом горные вершины, но впереди местность резко понижалась, переходя в путаницу холмов, ущелий и лесов. Котс спешился и положил подзорную трубу на плечо Ксиа. И вскрикнул, увидев вдалеке синеву, голубой оттенок океана.

– Да! – воскликнул он. – Я был прав. Джим Кортни направляется в залив Рождества, чтобы сесть на корабли отца. Впереди в сотне лиг – берег.

Прежде чем он сумел порадоваться, что так долго и настойчиво преследовал беглецов, его внимание привлекло нечто еще более значительное и привлекательное.

На широком просторе равнин и лесов под собой он увидел на большом пространстве светлые облака пыли, а когда направил на них подзорную трубу, разглядел под этими облаками большие движущиеся стада скота, медленные и темные, как пролитое на ковер вельда масло.

– Мать сатаны! – воскликнул он. – Вот они! Наконец-то они мои!

Он с трудом сдержал воинственное стремление немедленно поскакать вниз. И заставил себя думать обо всех обстоятельствах и непредвиденных случайностях, которые они с Кадемом обсуждали накануне вечером.

– Они передвигаются медленно, как стада на пастбищах. Мы можем позволить себе дать людям и лошадям отдых и подготовиться к нападению. Тем временем я пошлю Ксиа вперед, разведать диспозицию Джима Кортни, определить направление его движения, выяснить, кто его новые люди и в каком порядке размещены всадники.

Кадем, разглядывая местность впереди, согласно кивнул.

– Мы можем опередить их и залечь в засаде. Может, в каком-нибудь узком месте горного перевала или у брода на реке. Прикажи Ксиа подыскать такое место.

– Что бы ни случилось, нельзя позволить им добраться до залива Рождества: там их уже могут ждать корабли, – сказал Котс. – Надо напасть раньше, иначе против нас будут не только сабли и мушкеты, но пушки и картечь.

Котс опустил подзорную трубу и схватил Ксиа за затылок, чтобы тот понял серьезность приказа. Ксиа выслушал и понял по меньшей мере каждое второе слово из приказа Котса.

– Я найду вас здесь, когда вернусь, – согласился Ксиа, когда Котс закончил свое наставление. И не оглядываясь начал спускаться по откосу. Готовиться к выполнению задания ему не нужно было: все свое имущество Ксиа носил на спине.

Он вышел незадолго до полудня и на исходе дня настолько приблизился к стадам, что слышал низкое мычание животных. Ксиа старательно скрывал свой след и близко не подбирался. Несмотря на свое бахвальство, он уважал способности Бакката. Он принялся обходить стада по кругу, чтобы установить точное расположение фургонов Сомойи. Стада затоптали след колес, даже Ксиа было трудно его отыскать и прочесть.

Он поравнялся с фургонами, но примерно в лиге к северу от их маршрута, когда неожиданно остановился. Сердце его забилось, как копыта бегущих зебр. Он смотрел на изящный маленький отпечаток в пыли.

– Баккат, – прошептал Ксиа. – Мой враг. Я узнаю твой след повсюду, ибо он отпечатан у меня в сердце.

Он тут же забыл все приказы и наставления Котса и целиком сосредоточил силы на следе.

– Он идет быстро и с какой-то целью. Идет прямо, не останавливается и не медлит. Не проявляет осторожности. Если я когда-нибудь могу застать его врасплох, то именно сегодня.

Забыв обо всем, он отказался от первоначальной цели и пошел по следу Бакката, которого ненавидел больше всего на свете.

Рано утром Баккат услышал медовую птицу. Она порхала над вершинами деревьев, издавая тот своеобразный гудящий звук, который может означать только одно. У Бакката потекли слюнки.

– Приветствую тебя, мой сладкий друг, – сказал он и остановился под деревом, у которого птица заманчиво выписывала круги. Она увидела, что привлекла внимание Бакката, и ее движения стали более проворными. Оставив ветку, у которой кружила, птица перелетела к соседнему дереву.