Голубой горизонт

Он говорил по-английски, и Бешвайо нахмурился.

– Сомойя, я не понимаю твоих речей, – выговорил он Джиму. – Ведь я научил тебя языку неба, зачем же ты болтаешь по-обезьяньи на этом своем странном языке?

– Видишь на берегу вон того человека с яркими лентами на голове, того, кто к нам ближе всех? Он говорит с двумя другими. Вот! Он ударил одного из них.

– Я его вижу, – ответил Бешвайо. – Не очень хороший удар: тот, кого он ударил, снова встал. А кто это?

– Его зовут Котс, – мрачно ответил Джим, – и он мой смертельный враг.

– Тогда я оставлю его тебе, – пообещал Бешвайо.

– Кажется, они наконец перевезли на берег все войска, и Котс решил выступать.

Даже сквозь грохот прибоя, обрушивающегося на песчаные отмели, им были слышны крики арабских офицеров, отдающих приказы. Сидящие солдаты вставали, поднимали оружие и ранцы. Быстро построились колоннами и двинулись в сторону болота и буша. Джим попытался их пересчитать, но не смог.

– Свыше двухсот, – решил он.

Бешвайо свистнул, и к нему на дерево поднялись два индуны. У них были головные уборы высшего ранга, короткие бороды поседели, а на груди и руках виднелись шрамы, полученные в многочисленных битвах. Бешвайо быстро отдал им несколько приказов. Они в один голос ответили:

– Йехбо, Нкози нкулу! Да, великий король!

– Вы меня слышали, – сказал Бешвайо. – Повинуйтесь.

Бешвайо отпустил их, они быстро соскользнули по стволу и исчезли в подлеске. Несколько минут спустя Джим заметил легкое шевеление кустов: отряды воинов Бешвайо двинулись вперед. Они растянулись широко, но даже сверху можно было лишь изредка заметить на мгновение черную намасленную кожу или блеск ассегая: воины вытянулись с обеих сторон вокруг колонны Омана.

Непосредственно под фиговым деревом, на котором сидели Джим и Бешвайо, прошел отряд турок в бронзовых чашеобразных шлемах, но солдаты были так заняты попытками найти проход в густом кустарнике, что никто из них не смотрел вверх. Неожиданно послышалось фырканье, треск веток и плеск. Небольшое стадо буйволов, потревоженное в грязевой яме, вырвалось из болота и понеслось сплошной лавиной черных, вымазанных грязью тел и кривых блестящих рогов, протаптывая дорогу в лесу. Послышался крик, и Джим увидел, как взлетело в воздух тело одного араба: его подбросила рогами старая самка, которая вела стадо. Потом буйволы исчезли.

Несколько солдат собрались вокруг раздавленного тела, но офицеры гневно на них прикрикнули. Они оставили жертву и пошли дальше. К этому времени первый отряд уже исчез из виду, а последние еще только покидали берег, углубляясь в болото.

В буше солдаты способны были видеть только спину идущего впереди и слепо шли за передними. Они уже не раз погружались в ямы с грязью и потеряли всякое представление о направлении, потому что постоянно приходилось огибать густо заросшие участки. От покрытых зеленой тиной ям, над которыми на солнце словно курился пар, тучами поднимались насекомые. Турки потели в своих стальных кольчугах. Бронзовые шлемы пускали зайчики. Офицерам приходилось кричать, чтобы поддерживать связь со своими отрядами, и все попытки передвигаться скрытно были забыты.

С другой стороны, именно в такой местности лучше всего охотились и сражались воины Бешвайо. Они оставались невидимыми для солдат Котса. И шли с ними – по обе стороны. Индуны не отдавали ни одной словесной команды. Сигналом воинам к убийству служило кваканье древесных лягушек, которое звучало так естественно, что трудно было поверить, что его издает горло человека.

Бешвайо внимательно вслушивался в эти звуки. Наклоняя большую бритую голову то в одну, то в другую сторону, он понимал услышанное, словно с ним говорили обычными словами.

– Пора, Сомойя, – сказал он наконец. Он запрокинул голову и набрал в легкие воздуха; грудь его раздулась, потом с силой сократилась: Бешвайо испустил высокий крик коршуна-рыболова. Почти сразу в десятке мест вдали и поблизости в густых джунглях внизу крик повторился. Индуны приняли королевский приказ о нападении.

– Пойдем, Сомойя, – негромко сказал Бешвайо. – Если не поторопимся, пропустим забаву.

Спустившись, Джим увидел у ствола фигового дерева Бакката.

Бушмен встретил Джима сверкающей улыбкой.

– Я услышал крик коршуна. Пора приниматься за работу, Сомойя.

И он протянул Джиму его оружейный пояс. Джим застегнул его на талии и сунул в кожаные петли два двуствольных пистолета. Бешвайо, подобно темной тени, уже исчез в густых зарослях тростника. Джим повернулся к Баккату.

– Здесь Котс. Он ведет вражье войско, – сказал он. – Найди его для меня.

– Он будет во главе войск, – ответил Баккат. – Мы должны обойти главную схватку, чтобы не увязнуть в ней, как слон в зыбучем песке.

Неожиданно джунгли наполнились звуками боя: выстрелами из мушкетов и пистолетов, грохотом ассегаев и дубинок о щиты из сыромятной кожи, треском веток. На военную песню воинов Бешвайо ответили выкрики на арабском и турецком языках.