Голубой Ютон (СИ)

Маркусу обещать четыре нильских баржи-самоходки обещать было легко: новенькая верфь в Танаисе их собирала по паре штук в месяц. Именно «собирала»: уже раскроенный металл доставлялся туда с первой донской верфи в Усть-Непрядвинске. Но большей частью только для этих самоходок и раскроенный, другие корабли полностью (за исключением, конечно же, двигателей) делались в Танаисе. А заправлял всей работой этой верфи Генрих, и чем дальше он «заправлял», тем сильнее Маркус чувствовал, что сын его серьезно обошел в деле судостроения. Если первый совершенно морской «карго-лайнер» Генрих строил почти год, причем постоянно с отцом консультируясь, то следующий он выстроил меньше чем за полгода, а теперь на верфи такие кораблики спускались на воду каждые два месяца. Лиза, правда, Маркуса постоянно по этому поводу подкалывала, говоря, что «что-то ты сына лентяем воспитал, не прилагает он должных усилий» – но чувство юмора у Маркуса не атрофировалось, так что всерьез он эти подколки не воспринимал. Хотя и сам понимал, что «кораблей не хватает».

Да и экипажей для кораблей тоже не хватало… то есть хватало, но с трудом. Курт Бреннер стал первым «капитаном дальнего плавания» практически «от безысходности», просто некого было еще на такую должность ставить. Да и его, по большому счету, ставить было… в лучшем случае рановато, это его мать настояла, клятвенно пообещав, что «мальчик справится». Ну да, справился… на обратном пути с Хайнаня проплыв мимо Малаккского пролива и просвистев аж до Явы. Впрочем, там он (точнее, Люда, которая «знала что искать») накопал банановых корней, и «биологиня» сказала, что уже осенью в Крыму первые бананы созреть успеют. Люда вообще тетка невероятная просто: шестьдесят четыре года, а по разным экспедициям носится как молодая… вот только теперь Генрих по ее заказу строит совсем уже огромный корабль, активно пользуясь теми выражениями Великого и Могучего, которые все учительницы категорически не рекомендовали внедрять в широкие народные массы. Правда, парень вырос все же очень ответственным, обещал, что корабль к маю будет готов…

Вероятно «женское» воспитание наложило несколько «странный» отпечаток на детей попаданок. То есть девочки, глядя на матерей и их подруг, иногда бросались изучать науки, в далеком будущем большинством народа относящиеся к «сугубо мужским». И старшая дочь Маркуса – Аня – решила «идти по следам Ксюши». У Маркуса вообще семья была несколько странная: в отличие от Лобановых, где в семье какая-то любовь возникла, Маркус и Алёна друг друга воспринимали исключительно как «вынужденных партнеров по рождению детей». И даже заранее договорились, что мальчикам имена будет давать Маркус, а девочкам – Алёна. Впрочем, детей оба любили и всячески старались дать им всё самое хорошее из доступного. Включая, естественно, и образование.

Вот Аня и дообразовывалась. Дети – они в Школе постоянно кучкуются, и очень много времени они кучковались в доме Марины и Лизы, так что кроме сугубо школьных знаний они часто как бы мимоходом «погружались» и во «взрослые проблемы». Ну услышала как-то в детстве девочка «взрослый разговор» – и в марте двести шестьдесят седьмого года Аня представила полностью ею спроектированный и под ее руководством изготовленный кузнечный пресс на тысячу двести тонн. Такой пресс – сам по себе вещь хорошая, но ее муж Петя Пряхин продемонстрировал и изготовленную на этом прессе колесную пару для вагона. Под колею в полтора метра (послушав мать, которая сказала «нечего нам миллиметры под имперские футы подгонять, используй круглую цифру»). На самом деле особой «самодеятельностью» у ребят и не пахло, задачку им все же Катя подкинула: она-то давно за «широкую колею» боролась. По очень простой причине: железные дороги уже не справлялись с перевозками…

Правда Лиза, услышав от дочери о «новом железнодорожном стандарте», лишь хмыкнула:

– Мне вот буквально интересно, где ты эти колеса использовать собираешься?

– Будем потихоньку перекладывать пути. Сначала – на самых загруженных направлениях…

– Я не об этом спрашиваю. Чтобы катать по рельсам тяжелые вагоны – а ты же наверняка о шестидесятитонных сейчас думаешь – рельсы нужны другие. У нас основной рельс какой? Р-18? Я тебе подыщу нужные книжечки, там русским по белому написано, что по широкой колее на таких рельсах вагоны больше двенадцати тонн катать уже нельзя.

– Но мы же по этим же рельсам двадцатитонные катаем!

– По узкой колее! А сам вагон сколько весит? Наша узкоколейная колесная пара вся в двести килограмм укладывается, двухосная тележка меньше тонны весит, а эта сколько? Только колесная пара тонну ведь, не меньше? А тележка в сборе небось за пять тонн выскочит.

– Выходит…