Голубой Ксилл

— Извините, Павел Петрович, но это уже к делу не относится.

— Пожалуй, — согласился Щербаков, — А давно вы у «мстителей»?

— Три года, — нехотя ответила Уна.

— Значит, вас всего пятеро?

— Да. Сейчас пятеро.

— Вы пробовали затронуть эту тему с отцом?

— Когда мне было шестнадцать лет, об этом и говорить было нечего, отца бы сразу хватил удар. А недавно, когда я затронула эту тему, он так накричал на меня…

После этого мы разошлись. Целый месяц он жил без меня. Он же обидчивый, как…— Уна не договорила.

Трещит костер. Обугленные сучья изредка вздрагивают, догорая, выбрасывают искры, стреляют. После этого в темноте, в струе теплого воздуха возникают, плывут, кружатся оранжево-лиловые блестки. Они быстро тают, но после короткого перерыва вслед за ними летят новые. Несмотря на все уговоры и предупреждения, что где-то рядом могут быть и резидент и Сигэцу, ночевать в ракетолете Уна категорически отказалась. Сказала, что привыкла спать на открытом воздухе и изменять своей привычке не собирается. Мы договорились дежурить по очереди: Щербаков остался в ракетолете, я вытащил надувные матрасы и лег здесь. Джунгли, как и в ту страшную ночь, хохотали, выли, кричали.

И все-таки теперь я воспринимаю звуки джунглей Имметы по-другому. Уна покосилась на меня и заговорила:

— Хороший он у тебя, Щербаков. Какой-то открытый, доверчивый.

— Понимаю. — Некоторое время мы молчали. — Неужели на тебя не действуют эти звуки?

— Какие звуки?

Я кивнул на джунгли. Уна откинула волосы:

— Я ведь тут родилась. — Она усмехнулась, удивившись моей мысли. — Для меня это…

Ну все равно что шум ветра. Плеск воды.

Уна некоторое время разглядывала тлеющий пепел костра. Я помедлил и вдруг сказал:

— Понимаешь, я не смогу оставить Иммету без тебя. И вообще, Уна, я не смогу без тебя.

Она посмотрела мне в глаза очень серьезно. В зрачках мелькнули искры:

— Знаешь, Влад, и я ведь не смогу без тебя.

Она не договорила что-то, а я ждал. Уна тронула палочкой пепел:

— Пойми, я не знаю, что делать.

— В чем дело, Уна?

— Ведь ты же не можешь остаться здесь, на Иммете? Вижу, не можешь. А я не могу улететь.

— Почему?

— Из-за отца. Он никогда не оставит Иммету. Из-за ксилла.

— Но ведь твой отец сможет заниматься ксиллом и в Сообществе? Причем именно там ему и нужно этим заниматься. Я уверен, ему, как минимум, дадут институт. Если не целый комплекс. Ты знаешь, что такое комплекс?

— Знаю. Но… Ну, во-первых, отец отвык от людей.

— Отвык — привыкнет. Потом его никто не будет заставлять жить в городе. Дадут коттедж, он и видеть никого не будет.

— Может быть, ты и прав, Влад. Только ты все это сам ему и объясни.

— И объясню — мне важно знать другое…— Я понимал: сейчас решалась моя судьба, и поэтому повторил: — Хочешь или нет?

Она вдруг разозлилась.

— Неужели ты еще не понял? И вот что, хватит лезть с расспросами.

Я хотел возразить что-то еще, но она отвернулась.

Разбудил меня писк. Сквозь сон я почувствовал: еще очень рано. Попытался отмахнуться от писка, заглушить его. Нет — зуммер пищал прямо под ухом, тонко, настойчиво, по-комариному. Вдруг я понял — это же авральный вызов, доносящийся из открытого люка ракетолета. Что-то случилось у Иана. Я вскочил, огляделся, пытаясь как можно скорее прийти в себя. Рассвело, костер погас; рядом, прижавшись щекой к матрасу, спит Уна. Тут же услышал голос Щербакова:

— Влад, Иан обнаружил Сигэцу. Немедленно вместе с Уной в ракетолет.

Я повернулся, увидел: Щербаков стоит в люке.

Когда аппарат уже плыл над джунглями, Щербаков взглядом показал на кресло, я сел рядом:

— Где Сигэцу?

— Иан сообщил, где-то рядом с ним. Он только что засек поле твоего излучателя.

— Интересно. Где же это поле было раньше?

— Вот и я об этом думаю. Включи бортовую.

Я повернул тумблер и тут же услышал голос Иана:

— Алло? Борт? Вы меня слышите?

Я отозвался:

— Слышим. Какие новости?

— Держу поле. Оно близко, километрах в трех, — Почему не под тобой?

— А зачем? Так мы его спугнем. Пусть думает, что мы не знаем, где он.

— Твои предложения? — спросил Щербаков.

— Мои? — Иан помедлил. — А какие могут быть предложения? Высадиться с двух сторон и окружить его. Только осторожно. Там какие-то странные вещи происходят.

— Какие странные вещи?

— Что-то очень быстро он перемещается. Будто кто-то его переносит. Мои приборы никаких транспортных средств не фиксируют. А у него точки меняются, сами увидите.

— Хорошо. Подлетим — разберемся.

Я посмотрел на приборы: счетчики инерции показывают, как неуклонно сближаются аппарат Иана и наш ракетолет. Щербаков снизил высоту и скорость; теперь мы почти ползем метрах в двух над деревьями. Я подумал: что могут означать «странные вещи»?

Щербаков кивнул, я тут же увидел: на поисковом дисплее пляшет синусоида. Мой излучатель? Да, это его поле. Пока перемещений Сигэцу не видно, он с излучателем или излучатель без него на одном месте, километрах в пяти от нас. Я посмотрел на Щербакова:

— Павел Петрович? Начинаем?

— Вот что, Влад. И ты, Иан, слышишь меня?

— Слышу, — отозвался Иан.