Голубой Марс

На следующий день она поехала по каньону Касэй, на запад, в сторону Эхо. И поднималась выше и выше, медленно преодолевая один широкий уступ за другим, пока не оказалась в месте, где Касэй изгибался налево и соединялся с дном каньона Эхо. Эта излучина была одной из самых крупных и очевидных выточенных водой форм рельефа на планете. Но теперь, заметила Энн, на плоском дне арройо росли карликовые деревья, почти такие же мелкие, как кусты, и колючие, с черной корой и блестящими, острыми, как у падуба, темно-зелеными листьями. Землю вокруг стволов облеплял мох, хотя на остальных участках его почти не было. Это был лес из деревьев одного вида, и он занимал каньон Касэй от стены до стены, заполняя огромную излучину, будто какое-то чрезмерно разросшееся черное пятно.

Энн пришлось направить марсоход прямо через низкорослый лес, и машина качалась из стороны в сторону, проезжая по ветвям, стойким, как у толокнянки, упрямо лезущим под колеса, а потом, освободившись, отступавшим назад. Энн подумала, что пройти по этому каньону пешком было теперь практически невозможно – он был таким узким и закругленным, какие, представлялось ей, были характерны для рельефа Юты. А также походил на темный лес из сказки, откуда не сбежать и где полно всяких летающих черных тварей и что-то белое, ускользающее во тьму… От комплекса безопасности ВП ООН, прежде располагавшегося в месте изгиба долины, не осталось и следа. Это место было проклято на веки вечные. Тут пытали Сакса, и Сакс же сжег его, чтобы потом здесь выросли эти колючки, полностью его заполонив. И ученых еще называют рациональными созданиями! «Да будут прокляты и они, – подумала Энн, стиснув зубы, – до седьмого колена и еще до седьмого после».

Она фыркнула и продолжила подъем по каньону Эхо, в сторону резко выступающего конуса купола Фарсиды. Там, на одной стороне вулкана, где склон выравнивался, находился город. Как сказал ей Уайтбук, там мог быть Питер, поэтому она предпочла обойти его стороной. Питер – земля под водой, Сакс – земля в огне. Когда-то Питер был ее. И на этой скале я возведу…[27] Питер – Земля Темпе, Скала Земли Времен. Новый человек, Homo martial. Тот, кто их предал. Это нужно помнить.

И она ехала на юг, вверх по склону Фарсиды, пока не увидела пик горы Аскрийской. Гора-материк, пронзающая горизонт. Если гора Павлина была вся заселенная и заросшая благодаря своему экваториальному положению и небольшому преимуществу, которое давал провод лифта, то Аскрийская, находившаяся от нее всего в пятистах километрах на северо-восток, была совсем голая. Там никто не жил, мало кто вообще когда-либо на нее поднимался. Лишь несколько ареологов, изучавших ее лаву и редкие пирокластические потоки пепла, из-за которых все, что было красным, становилось почти черным.

Она съехала на более низкие, плавные и волнистые склоны. Аскрийская гора, будучи хорошо заметной и с Земли, считалась одной из классических деталей альбедо. Аскрийское озеро. Так повелось со времен каналомании, когда ее и приняли за озеро. Гора Павлина в ту эпоху также называлась озером Феникса. Аскра, прочитала Энн, была местом рождения Гесиода[28] и «располагалась справа от горы Геликон, в высоком и неровном месте». Выходит, даже думая, что это озеро, ей дали название горной деревни. Наверное, подсознательно люди все же понимали изображения телескопов. Слово «Аскрийская» изначально было поэтическим названием пастушьего, Геликон – горой в Беотии, священной для Аполлона и муз. Гесиод однажды поднял глаза от плуга и, увидев гору, понял, что у него родилась история. Удивительно, как рождались мифы, как они продолжали снова и снова рассказывать свои истории из прошлых жизней.

Это был самый отвесный из четырех больших вулканов, но вокруг него не было такого широкого уступа, как вокруг Олимпа. Так что Энн могла включить низкую передачу и двигаться в гору, словно пытаясь медленно оторваться от земли и улететь в космос. Откинуться на спинку сиденья и задремать. Положить голову на подголовник, расслабиться. Проснуться по прибытии, на высоте двадцать семь километров над нулевой отметкой. Такой же высоты достигали и остальные три большие вулкана – это был максимум для марсианских гор, изостатический предел, в котором литосфера начинала проседать под весом камня. И вся большая четверка его достигла и не могла вырасти еще. Это говорило об их размерах и преклонном возрасте.