Голубой Марс

Новый путь проходил по угловым трещинам в глыбистой стене, и ступеньки были сложены очень ровно, как кусочки пазла, отчего ему казалось, будто он бежит по лестнице в разрушенной стене замка какого-нибудь великана. Прокладка горных дорог была искусством, которым время от времени с удовольствием занимался и Ниргал, помогая убирать вырезанные камни с помощью крана и ставить их на ступеньку ниже, – проводил многие часы в страховочном поясе, натягивал тонкие зеленые тросы, направлял крупные базальтовые многогранники. Первым строителем дорог, которого он повстречал, оказалась женщина, она прокладывала путь вдоль гребня гор Герион, тянущегося по дну каньона Ио. Ниргал помогал ей все лето, пройдя с ней бо́льшую часть хребта. Она и сейчас была где-то среди долин Маринер и строила дороги с помощью своих ручных инструментов, мощных породных пил, полиспастов со сверхпрочными канатами и вяжущих болтов, более крепких, чем сами скалы. Она заботливо собирала тротуары или лестницы из окружающих пород, и одни ее дороги напоминали естественные формы рельефа, чудесным образом приходящие на помощь, другие были как римские дороги, третьи сохраняли масштаб, как у древних египтян или инков, и состояли из огромных блоков, с миллиметровой точностью разложенных по склонам и хаосам.

Триста ступенек вниз – он считал, – затем поперек дна пролома за час до заката. Над темными стенами светило фиолетовое небо. На дне, устланном тенистым песком, дороги не было, и он сосредоточил внимание на скалах и растениях, что были там повсюду. Пока он бежал между ними, уловил взглядом светлые цветы на верхушке бочкообразного кактуса, которые сияли, как само небо. Да и его тело тоже сияло под конец бегового дня и в преддверии ужина. Голод же терзал его изнутри, порождая слабость, которая становилась все более неприятной с каждой минутой.

Найдя лестницу на западной стене, он стал по ней взбираться, то ускоряясь, то замедляясь. Он поднимался вверх большими размеренными шагами, поворачивая то влево, то вправо, восхищаясь удачным расположением этого прохода сквозь систему трещин. Раньше ему приходилось почти все время бежать вдоль каменной стены высотой по пояс с одной стороны, прерывающейся куском голой скалы, где строителям пришлось пойти на крайность, закрепив на болтах крепкую магниевую лестницу.

Он торопливо поднялся по новой лестнице, от усталости собственные мышцы казались ему гигантскими эластичными резинками. Слева от лестницы, на отдельной плите, находился ровный участок с великолепным видом на длинный узкий каньон, простирающийся внизу. Он свернул с дороги и прекратил свой бег. Сел на камень, который был здесь вместо стула. Дул крепкий ветер, и Ниргал раскрыл свой маленький грибообразный шатер, который в темноте казался прозрачным. Постельные принадлежности, лампа, планшет – все было поспешно извлечено из поясной сумки, где он копался в поисках еды, вещи словно отполировались за годы пользования и были легкими, как перышки: вся сумка весила меньше трех килограммов. А потом он нашел в задней части плиту на батарейках, пищевую сумку и бутылку с водой.

Сумерки проходили с гималайским величием, а он тем временем разогревал котелок с порошковым супом, скрестив ноги на подушке и прислонившись к прозрачной стенке шатра. Утомленные мышцы ощущали блаженство от обычного сидения. Заканчивался еще один прекрасный день.

Проворочавшись всю ночь, он поднялся при предрассветном холодном ветре, быстро собрался, весь дрожа, и снова побежал на запад. Преодолев последние ухабы Ароматов, он оказался на северном побережье залива Ганг. Темно-синяя гладь залива лежала теперь слева от него. Здесь длинные пляжи были усеяны песчаными дюнами, поросшими короткой травой, бежать по которой было легче. Ниргал мчался в своем ритме, бросая беглые взгляды то на море, то на тайгу, что тянулась справа. Вдоль береговой линии высадили миллионы деревьев, которые должны были придать устойчивость земле и ослабить пылевые бури. Большой лес в Офире – один из наименее заселенных регионов Марса: в первые годы его существования его редко посещали, здесь никогда не было шатровых городов, путешествовать сюда не решались из-за глубоких отложений пыли и частиц. Теперь эти отложения были кое-как укреплены лесом, но вблизи ручьев они превращались в болота и топи с непрочными лёссовыми обрывами, из-за которых случались бреши в решетчатой крыше из веток и листьев. Ниргал держался границы леса и моря, бежал по дюнам или участкам мелких деревьев. Он пересек несколько небольших мостов, соединявших берега речных устьев. Затем заночевал на пляже, убаюканный звуками разбивающихся волн.