Голубой Марс

– Скажи это Антару. Тебе нужно сходить к нему, если хочешь знать, что думают кахирцы. Он теперь наш король.

Он посмотрел так, словно съел что-то кислое, и Арт спросил:

– А чего хочет он, по-твоему?

– Он – игрушка Джеки, – пробормотал Зейк. – Вот и все.

– Полагаю, это не говорит в его пользу.

Зейк пожал плечами.

– Смотря с кем ты будешь разговаривать, – объяснила Назик. – Для старых иммигрантов-мусульман это плохой союз, потому что, хоть Джеки и имеет значительную власть, у нее уже было больше одного супруга, а Антар выглядит…

– Сомнительным, – догадался Арт, опередив какое-то другое слово, едва не вырвавшееся из уст сверкающего злобой Зейка.

– Да, – согласилась Назик. – Но, с другой стороны, Джеки сильна. А все, кто сейчас стоит во главе фракции «Свободный Марс», намереваются получить еще больше власти в новом государстве. И молодым арабам это по душе. Пожалуй, они больше похожи на местных, чем на арабов. Марс значит для них больше, чем ислам. С этой точки зрения тесный союз с зиготскими эктогенами – это к лучшему. Эктогены считаются естественными лидерами нового Марса – прежде всего, конечно, Ниргал, но, поскольку он отбыл на Землю, часть его влияния должна отойти к Джеки и остальным. А значит, и к Антару.

– Мне он не нравится, – заявил Зейк.

Назик улыбнулась мужу.

– Тебе не нравится, что столько местных мусульман идут за ним, а не за тобой. Но мы стары, Зейк. Может быть, нам пора на покой.

– Не вижу в этом смысла, – возразил Зейк. – Если мы проживем тысячу лет, то что нам какая-то сотня?

Арт и Назик рассмеялись, и Зейк тоже быстро улыбнулся. В первый раз Арт видел его улыбку.

Возраст на самом деле не имел значения. Повсюду были люди – старые, молодые, они беседовали и спорили, и обсуждать чей-то возраст на такого рода мероприятиях было бы странно.

Как-никак местное движение не выступало ни за молодость, ни за старость. Если ты родился на Марсе, у тебя совершенно иные взгляды, настолько ареоцентристские, что ни одному землянину не дано их понять. И не только из-за целого комплекса ареореалий, известных местным с рождения, но и из-за того, что не было им известно. Земляне знали, как велика Земля, тогда как рожденные на Марсе просто не были способны представить этот культурный и биологический масштаб. Они видели лишь изображения на экранах, но этого было недостаточно, чтобы понять. Отчасти поэтому Арт был рад, что Ниргал решил присоединиться к дипломатической миссии на Землю: ему предстояло узнать, с чем они имеют дело.

Но большинству местных этого не понять. К тому же им в голову ударила революция. При своем мастерстве за столом, где они добивались такой конституции, которая дала бы им превосходство над остальными, они были несколько наивны в некоторых простых отношениях. Не понимали, насколько нетипична их независимость и как легко было снова отнять ее у них. И стояли на своем до конца – под предводительством Джеки, парившей по складу, прекрасной и увлеченной, как всегда, скрывающей жажду власти за любовью к Марсу и стремлением к идеалам своего деда. Она страстно желала сделать мир справедливым, или так просто казалось.

Но она вместе со своими товарищами по «Свободному Марсу» явно хотела иметь как можно больше власти. На Марсе сейчас находилось двенадцать миллионов человек, и семь миллионов из них родились здесь. Почти каждого из уроженцев можно было причислить к сторонникам местных политических партий – и, как правило, к «Свободному Марсу».

– Это опасно, – сообщила Шарлотта, когда Арт поднял эту тему во время их вечерней встречи с Надей. – Если страна сформировалась из множества групп, не доверяющих друг другу, и одна из которых составляет явное большинство, то получится так называемое количественное голосование. То есть политики представляют свои группы и набирают голоса, а результаты выборов просто отражают численность населения. В таких случаях каждый раз происходит одно и то же: группа большинства получает монополию на власть, а меньшинства страдают от безысходности и в конце концов устраивают мятежи. Некоторые из самых страшных гражданских войн в истории начинались именно с этого.

– И что нам делать? – спросила Надя.

– Ну, кое-что мы уже делаем – разрабатываем структуры, которые распространят власть на места и уменьшат опасность власти большинства. Децентрализация важна тем, что она создает много маленьких местных властей большинства. Другой вариант – построить Мэдисонскую модель разделения власти, в которой правительство служило бы своего рода «веревочкой» для конкурирующих сил. Это называется полиархией – в ней власть распределяется между как можно большим числом групп.

– Может, у нас прямо сейчас слишком много этой полиархии, – сказал Арт.

– Возможно. Есть еще вариант депрофессионализировать правительство. Объявляете весомую его часть общественной обязанностью, наподобие суда присяжных, а потом случайным образом назначаете туда простых граждан – на какой-нибудь короткий срок. Им помогает штат специалистов, но решения они принимают самостоятельно.

– Никогда о таком не слышала, – призналась Надя.