Голубой молоточек. Охота за сокровищами (СИ)

Сев в машину, я проехал несколько кварталов, отделявших меня от здания суда. Его прямоугольная белая башня с часами высилась над всеми прочими зданиями в центре города. Под четырьмя огромными циферблатами была устроена галерея для любителей красивых видов, окруженная черной кованой решеткой.

На галерее в этот момент находилось семейство заезжих туристов; маленький мальчик, стоявший, опершись подбородком на решетку, посмотрел вниз и дружелюбно улыбнулся мне.

Я послал ему ответную улыбку.

Кажется, это была моя последняя улыбка в тот день. Почти два часа мне пришлось высидеть в коридорах окружной прокуратуры. В конце концов мне удалось увидеть прокурора, но до разговора дело не дошло. Я только успел заметить быстро пробежавшего через приемную молодого человека с живым взглядом и большими черными усами, которые, казалось, несли его вперед, словно крылья честолюбия.

Я попытался было пробиться к кому-нибудь из его заместителей, но все оказались заняты. Мне так и не удалось прорваться сквозь плотное кольцо окружавших его ассистентов. Наконец я отказался от своей затеи и спустился вниз, в бюро коронера.

Пурвис все еще дожидался звонка из Коппер-Сити. Я сел и стал ждать вместе с ним. Позвонили уже во второй половине дня.

Он разговаривал, сидя за письменным столом и записывая что-то в блокноте. Я попытался прочитать его записи, заглядывая ему через плечо, но они оказались слишком неразборчивыми.

— Ну и что? — нетерпеливо спросил я, когда он наконец положил трубку.

— В сорок третьем году военное командование взяло на себя все расходы и хлопоты, связанные с перевозкой останков Уильяма Мида из Аризоны. Его тело было уложено в запломбированный гроб, так как находилось в таком состоянии, что его нельзя было показать. Похоронили его на городском кладбище.

— Но в каком городе?

— Здесь, в Санта-Тересе. Именно здесь проживал Мид со своей женой. Когда его призвали в армию, он жил на Лос-Баньос стрит, две тысячи сто тридцать шесть. Если повезет, возможно, мы найдем по этому адресу его жену.

Когда мы ехали через весь город в пикапе Пурвиса, мне подумалось, что это дело, тянувшееся тридцать два года, неожиданно очертило большой круг и вернулось к исходному пункту. Мы проехали Олив-стрит, миновали дом Джонсонов, а затем место, где я нашел умирающего Пола Граймса.

Лос-Баньос проходила параллельно Олив-стрит, кварталом дальше к северу от автострады. Старый каменный дом номер 2136 был давным-давно перестроен и разделен на врачебные кабинеты.

С одной стороны над ним возвышалось современное здание медицинского центра, а с другой приютился деревянный домик довоенной постройки; в одном из его окон я заметил картонную вывеску: «Сдается комната».

Пурвис вылез из машины и забарабанил кулаком в дверь домика. На стук показался какой-то пожилой мужчина. Его дряблая, сморщенная шея, выглядывавшая из рубашки без ворота, казалось, пульсировала недоверием.

— В чем дело?

— Меня зовут Пурвис. Я заместитель коронера.

— Здесь никто не умер. Во всяком случае, после смерти моей жены.

— Меня интересует мистер Уильям Мид. Он был вашим соседом?

— Верно, он жил здесь какое-то время. Но тоже умер. Еще во время войны. Его убили где-то в Аризоне. Мне известно об этом от его жены. Я не покупаю местной газеты и никогда ее ни читаю. Там печатают одни плохие новости. — Прищурившись, он посмотрел на нас сквозь сетку от насекомых, как будто и мы были вестниками дурных новостей. — Вы это хотели узнать?

— Вы нам очень помогли, — отозвался Пурвис. — А вы случайно не знаете, что сталось с женой Мида?

— Она живет здесь неподалеку. Нашла себе другого мужа и переехали на Олив-стрит. Но и на этот раз ей не повезло.

— Что вы имеете в виду?

— Второй муж оказался пьяницей. Только не говорите, что это я вам сказал. Ей приходится тяжко вкалывать, чтобы у него были деньги на выпивку.

— А где она сейчас работает?

— В больнице, медсестрой.

— Ее мужа зовут Джонсон?

— Точно. Зачем спрашиваете, если сами знаете?

XLІ

Мы ехали вдоль густого ряда деревьев, посаженных на Олив-стрит лет сто назад, а может, и больше. Шагая рядом с Пурвисом в направлении тени, отбрасываемой домом в лучах солнца, я испытывал такое ощущение, как будто прошлое с его удушливой атмосферой затрудняло мне дыхание.

Женщина, выдававшая себя за миссис Джонсон, тотчас же отворила дверь, словно поджидала нас. Я почувствовал на своем лице почти ощутимое прикосновение ее угрюмого взгляда.

— Что вам нужно?

— Можно нам войти? Это заместитель коронера, мистер Пурвис.

— Я знаю, — проговорила она, обращаясь к нему. — Мне случалось видеть вас в больнице. Только не понимаю, зачем вам входить. Дома, кроме меня, никого нет, а все, что должно было случиться, уже случилось. — Мне показалось, что она не столько констатирует факт, сколько выражает надежду.

— Мы хотим поговорить о событиях прошлого, — сказал я. — Одним из них является смерть Уильяма Мида.

— Никогда не слышала о таком, — не моргнув глазом, отозвалась она.