Голубой пакет

Розвальни, между тем, уже въезжали в поселок.

*

* *

Шелестов, Быканыров и Эверстова, одетые по-походному, ходили возле четырех оленьих упряжек, оглядывая нарты и самих оленей.

Старик-охотник сдержал слово и привел оленей задолго до прилета самолета.

– Хороши олени, слов нет, хороши, – сказал Шелестов, окончив осмотр. – Спасибо тебе, отец, спасибо и товарищу Неустроеву.

Быканыров кивал головой. Он был доволен, что выполнил в срок поручение.

– А вот, кажется, и тот, кого мы ждем, – сказала Эверстова, и все обернулись в сторону приближающихся розвальней.

Винокуров остановил лошадь метрах в десяти. Из розвальней вышли Ноговицын, Пересветов и Петренко. Все направились к Щелестову.

Петренко, придерживая левой рукой винтовку, взметнул правую к головному убору и четко, по-уставному доложил:

– Товарищ майор! Лейтенант Петренко прибыл в ваше распоряжение.

– Здравствуйте, товарищ лейтенант, – ответил Шелестов, протягивая руку. – Мы ведь еще не знакомы?

– Так точно. Позавчера только приехал в Якутск после окончания специального училища и стажировки.

Шелестов спокойно и внимательно оглядел лейтенанта.

"Вот так-так. Просил прислать опытного офицера-оперативника, а пожаловал…" – подумал про себя Шелестов и сказал:

– Выходит, с корабля и прямо на бал?

– Выходит так, товарищ майор, – и Петренко улыбнулся, обнажив чистые, ровные зубы.

– На севере бывали?

– Не дальше Иркутска.

– На лыжах когда-нибудь ходили?

– Имею первый всесоюзный разряд, – и лейтенант поправил сползающую с левого плеча винтовку с оптическим прицелом.

– Ага, – заметил майор. – Это уже хорошо. А это что? – и он показал на винтовку, будто никогда ее не видел.

– Я снайпер, – ответил Петренко. – Это призовая. Я без нее никуда.

– Тоже хорошо, – одобрил Шелестов. – И лыжник, и снайпер…

– Да. И два года был тренером по боксу, – добавил Петренко.

– Ах, вот как, – это уж больше, чем хорошо. Ну так что же, знакомьтесь, – предложил Шелестов лейтенанту. – Это наша уважаемая радистка сержант Эверстова, Надюша Эверстова. А это товарищ Быканыров, мой старый друг, старый партизан, следопыт, отличный охотник и наш проводник.

– Очень рад, – пожимая новым знакомым руки, сказал лейтенант и счел нужным каждому добавить: – Грицько Петренко.

Эверстовой показалось, что лейтенант улыбается не во-время, говорит слишком самоуверенно, смотрит очень смело.

Ну, а в общем Петренко произвел на всех хорошее впечатление. Он был строен, выше среднего роста, видимо, хорошо физически натренирован. Из-под его меховой шапки выглядывала прядь русых вьющихся волос. Голубые глаза смотрели открыто, жизнерадостно. Сросшиеся у переносья широкие брови придавали его лицу мужественное выражение.

– Груз привезли? – обратился Шелестов к Ноговицыну.

– Так точно. Вот список всего. Полковник приказал еще кое-что добавить, вами не предусмотренное.

– А именно? – удивленно спросил Шелестов, развертывая список.

– Пятилитровую банку со спиртом.

– Правильно. Спасибо полковнику.

Шелестов просматривал список.

Эверстову в данную минуту больше всего интересовали сухие батареи к радиостанции, и она спросила майора:

– А батареи не забыли прислать? Ведь эти у меня почти совсем сели.

– Ничего не забыто, Надюша. Батарей два комплекта.

– Замечательно. Будем Москву слушать.

– Пожалуй, да… – как-то неопределенно согласился майор. Он свернул лист бумаги и положил его в карман. – А груз в самолете? – обратился он к старшему лейтенанту.

– Да, в машине. Я не решился без вас трогать.

– Правильно сделали, – одобрил Шелестов. – Подъедем к самолету, уложимся – и в путь. – Майор посмотрел на лейтенанта Петренко, с любопытством разглядывавшего оленей, и спросил его: – Вы сыты? Кушали что-нибудь?

– Вполне сыт.

– Не стесняйтесь, говорите правду. По пути ресторанов не будет.

– Сыт, товарищ майор. Мы со старшим лейтенантом основательно заправились перед самым вылетом.

– Подтверждаю, – сказал Ноговицын.

– Тогда к самолету. Сюда возвращаться не будем. Наш путь пойдет через пруд, вон туда, – показал Шелестов. В это время лейтенант Петренко подал ему заклеенный конверт. Подал и сказал:

– Это от ваших, товарищ майор. Передал полковник.

Едва заметная улыбка озарила мужественное лицо Шелестова. Это было именно то, в чем он нуждался. Зажав в руке конверт, он пошел к передним нартам.

Получение письма из дома, где он не был сравнительно долго, взволновало майора, хотя внешне он оставался спокоен и размерен результат многолетней профессиональной привычки к тому, чтобы ни при каких обстоятельствах, будь то в большом, или малом, не выдавать своих внутренних переживаний.

А когда подъехали к самолету, майор сказал Быканырову:

– Василий Назарович! Распредели груз равномерно на все нарты и уложи. Тебе помогут товарищи. А я пока прочитаю… Что-то мне пишут из дома?

И только очень внимательный и хорошо знающий Шелестова человек, каким был старый охотник Быканыров, смог уловить в последних словах майора едва заметные теплые нотки.

– Все будет в порядке, – заверил Быканыров.