Голубой период Займы

— Это не обязательно были вы.

— Никаких других роботов не прибывало в этот мир на протяжении десятилетий. Это мог быть только я. Более того, в записях указывался пункт отправления того робота.

— И какой же?

— Мир за пределами Бухты. Линтан-Три в Архипелаге Муара.

Отсутствие ИП походило на нехватку зуба.

— Не уверена, знаю ли я это место.

— Скорее всего нет. Этот мир не из тех, какие посещают по собственному выбору. Рейсовые световые лайнеры туда не заходят. Единственная цель, которую я преследовал, посещая это место, казалась мне…

— Вы ездили туда?

— Дважды. Один раз до операции на Харькове-Восемь, а второй недавно, чтобы выяснить, где я находился до Линтана-Три. Четкий след начал теряться, если не сказать больше… Но я задавал правильные вопросы, совал нос в правильные базы данных и в итоге выяснил, откуда я взялся. Только это был еще не окончательный ответ. Я посетил множество миров, и цепочка становилась тоньше с каждым новым миром, в который я отправлялся. Но на моей стороне было упорство.

— И деньги.

— И деньги, — подтвердил Займа, признавая справедливость моего замечания коротким вежливым кивком. — Они несказанно помогли.

— Так что вы обнаружили в самом конце?

— Я шел по следу до самого истока. На Харькове-Восемь я был быстродумающей машиной с человеческим уровнем интеллекта. Но я не всегда был так умен, так сложен. Я усложнялся поэтапно, насколько позволяли время и обстоятельства.

— Самостоятельно?

— В конечном итоге да. Это время наступило, когда я стал самоуправляющимся и независимым по закону. Но мне пришлось дорасти до определенного уровня интеллекта, прежде чем я обрел свободу. А до того я был машиной попроще… что-то вроде фамильной ценности или домашней зверушки. Я переходил от одного владельца к другому, из поколения в поколение. Они кое-что добавляли в меня. Они делали меня умнее.

— А как вы начинали?

— Как проект.

Займа повел меня обратно к бассейну. Экваториальная ночь опустилась быстро, и теперь бассейн был залит искусственным светом множества прожекторов, выставленных в ряд над зрительскими трибунами. С тех пор как мы видели бассейн в последний раз, робот успел приклеить на место все плитки.

— Уже готово, — сказал Займа. — Завтра здесь все будет закрыто, а послезавтра бассейн заполнят водой. Я буду фильтровать ее, пока она не достигнет необходимой прозрачности.

— А потом?

— Приготовлюсь к представлению.

По дороге к бассейну он рассказал мне обо всем, что узнал о собственном происхождении. Займа начал свое существование на Земле, до моего рождения. Его собрал один любитель, талантливый молодой человек, питавший интерес к роботам для практического применения. В те дни он был одним из многих ученых, объединенных в группы, и индивидуалистов, пытавшихся разрешить сложную проблему искусственного интеллекта.

Восприятие, ориентация в пространстве и самостоятельное принятие решений были тремя задачами, интересовавшими молодого человека. Он создал множество роботов, паял их из деталей, сломанных игрушек, каких-то отдельных блоков. Их разумы, если это можно назвать таким словом, были составлены из внутренностей старых компьютеров, и даже самые примитивные программы заставляли их работать на пределах памяти и скорости процессора.

Тот молодой человек наполнил свой дом подобными простейшими машинами, каждая из которых выполняла определенную задачу. Один робот представлял собой паука с присосками, он ходил по стенам дома, вытирая пыль с картинных рам. Другой лежал, поджидая мух и тараканов. Он ловил и переваривал их, используя энергию от химической переработки биомассы для перемещения в разные части дома. Еще один робот постоянно занимался перекраской стен, снова и снова, чтобы их цвет подходил ко времени года.

А еще один робот жил в плавательном бассейне.

Он все время трудился, ползая вверх, и вниз, и вдоль керамических стенок бассейна, дочиста отскабливая их. Молодой человек мог бы заказать дешевого чистильщика для бассейна по почтовому каталогу, но его привлекал сам процесс создания машины из ничего в соответствии с собственными эксцентричными дизайнерскими принципами. Он сделал роботу полноцветную зрительную систему и дал ему достаточно большой мозг, чтобы тот мог обрабатывать визуальную информацию, применяя ее к модели своего окружения. Он позволил роботу самостоятельно выбирать наилучший способ очистки бассейна. Он разрешил ему самому определять время окончания работы и время дозарядки аккумуляторов с помощью солнечных панелей, вмонтированных в его верхнюю часть. Он наделил его элементарным пониманием идеи вознаграждения за труд.