Голубой вальс

– Да, конечно. Я подробно описала все – от высокого ворота до широкой колышущейся юбки. Понимаете, колышущейся. – Она тряхнула головой. – Я хотела, чтобы швея поняла меня правильно. И все же кое-какие сомнения у меня оставались. Я говорю ей «полная юбка», а она ошеломленно таращит на меня глаза и только тупо повторяет мои слова. Швея, похоже, совершенно не разбирается в моде. – Белл рассмеялась. – Я тоже не очень то разбираюсь в таких вещах, честно сказать, совсем не разбираюсь. Но о таком платье я мечтала с самого детства.

– Но мисси… – начала Мэй – так с некоторых пор она называла свою нанимательницу, – дело в том, что платье… как бы вам сказать…

– Ну говори же, Мэй, прямо, без обиняков. Ты же всегда говоришь то, что думаешь.

– Дело в том… – вмешалась Роуз.

– Видите ли, дело в том, что платье, может быть, и красивое, – перебила Мэй, – но этот фасон давно вышел из моды.

Белл удивленно повернулась к зеркалу:

– Этот фасон вышел из моды?

– Да, мисси, потому-то швея так и удивилась. Вот уже двадцать лет, как такие платья никто не носит.

– Тридцать, – покачав головой, поправила Роуз.

– Тридцать лет?

– Да, дорогая.

– Не может быть!

– Но это так, – настаивала Роуз.

– Это невозможно!..

– Спросите мистера Гастингса, – предложила Роуз.

– Хорошая мысль! – подхватила Мэй. И, работая руками, как паровозными рычагами, кинулась вниз по лестнице.

– Мистер Гастингс! Мистер Гастингс! – вопила она. Скоро она вернулась:

– Сейчас он прибежит.

Через минуту-другую в комнате появился запыхавшийся, взлохмаченный дворецкий:

– Что случилось?

Белл сморщилась и посмотрела на него в зеркало:

– Как по-вашему, это платье вышло из моды, Гастингс?

– Что?

– Я спрашиваю о платье, Гастингс. Оно немодное? Невилл Гастингс перевел взгляд со своей хозяйки на Роуз, затем на Мэй. На его лице отражалось крайнее недоумение. К его чести, однако, он не стал лгать. Пригладил волосы, внимательно оглядел платье и сказал:

– Да, мадам, платье безнадежно устарело.

Белл пренебрежительно фыркнула и еще раз повернулась перед зеркалом. Затем, склонив голову набок, пожала плечами.

– Это платье вне времени. Оно никогда не выйдет из моды, потому что очень красиво, – убежденно произнесла она.

Роуз, Мэй и Гастингс переглянулись.

– Мисси, – нерешительно начала Мэй, – это платье слегка коротковато спереди.

– Я хочу, чтобы все видели мои туфельки.

– Да, конечно, они будут хорошо видны, но…

– Что еще, Мэй?

– Если бы вы сняли несколько нижних юбок… При этих словах Гастингс насторожился, откашлялся, повернулся и направился к двери:

– Извините, но у меня много работы. Женщины проводили его взглядами.

– Бедняга, – с нежностью сказала Мэй. – Очевидно, чувствует себя неловко среди женщин.

– Вероятно, не привык к женскому обществу, – перебила Роуз. – Но даже слепец заметит, что он хотел бы сойтись с вами поближе, Мэй.

Пожилая женщина замахала руками. Забыв о платье, Белл с интересом воззрилась на служанку:

– Мэй, так вы с Гастингсом?..

– Ничего подобного, мисси Белл. Он такой видный мужчина, а я просто коротышка – смотреть не на что! Я никогда не посмею положить глаз на дворецкого. Я всего-навсего повариха и знаю свое место.

Белл посмотрела на Роуз, затем на Мэй:

– Никакая ты не пигалица. Не знаю, как насчет тебя, а вот Гастингсу ты точно нравишься. Иначе зачем бы наш образцовый дворецкий стал помогать тебе на кухне?

– Так вы думаете… – быстро начала Мэй и тут же, спохватившись, невозмутимо добавила: – Чепуха! Если бы на вас было меньше нижних юбок, подол касался бы пола. Как это и шьется…

Белл и Роуз обменялись понимающими взглядами, затем Белл с улыбкой наклонилась и осмотрела свои туфельки.

– Мэй права, мисси Белл. Платье выглядело бы еще красивее, будь оно чуточку длиннее.

– Гм. Ты так думаешь?

– Да, – дружно ответили обе служанки. Белл посмотрелась в зеркало.

– Может быть, вы и правы, – неохотно согласилась она. – Хотя, я думаю, нижние юбки не имеют большого значения.

Не очень-то считаясь с мнением госпожи, Мэй и Роуз в одно мгновение сняли с нее три из четырех нижних юбок. Глядя на результаты их стараний, Белл криво усмехнулась.

Роуз принялась причесывать хозяйку, а Мэй ушла. У подножия лестницы ее встретил Гастингс.

– Ну как все прошло? – поинтересовался он. Мэй пожала плечами:

– Без этих дурацких юбок она выглядит довольно сносно.

– Да благословит ее Бог! – прошептал дворецкий.

– Что и говорить, странная она женщина, – отозвалась Мэй. – Но я люблю ее, как родную дочь.

Поколебавшись, Гастингс обернулся и посмотрел на дверь комнаты Белл, его обычно суровое лицо смягчилось. Затем, не произнеся больше ни слова, он повернулся и пошел по своим делам. На его губах, помимо воли, играла нежная улыбка.