Голубые дороги

Изучив обстановку, Губенко пришел к командующему. Полковник подробно изложил свои выводы: в некоторых частях наблюдается атмосфера благодушия, недооценка опасности войны, нечеткое оперативное руководство полетами, неумение работать с запасных аэродромов, плохое устройство быта. Предлагалось провести сборы командиров частей, дать им подробную информацию о боеспособности авиации вероятного противника (Германия, Польша, Румыния), ввести боевые дежурства. Комдив принял решение донести обо всех предложениях начальнику ВВС РККА командарму 2–го ранга Лактионову, KOMiKopy Ковалеву.

Словно упреждая мероприятия, выработанные в управлении авиации Белорусского военного округа, в штаб пришло постановление Главного военного Совета РККА о дальнейшем развитии авиации, повышении ее роли в боевой обстановке. Это был глубокий, всесторонне подготовленный план, рассчитанный на многие годы. Именно об этом говорил полковник Губенко, именно этого он добивался в частях авиации: сказывался боевой опыт.

В октябре 1938 года части ВВС Белорусского военного округа подверглись всесторонней проверке комиссией ВВС РККА. А через несколько дней после отъезда инспекции Москва запросила характеристику на Губенко.

Военком Чикурин писал:

«За короткое пребывание в должности зам. командующего ВВС БВО показал себя хорошим организатором, требовательным и настойчивым командиром. Политически развит хорошо, морально устойчив».

Москва заинтересовалась Антоном Губенко, снова запросила аттестацию.

«Беспартийный большевик, преданный делу партии и социалистической Родине, свою преданность доказал делом. Хорошо развит всесторонне и имеет боевой опыт как командир–истребитель. Показал себя способным, энергичным и требовательным командиром, знающим свое дело и умеющим организовать работу частей», — писал комдив Гусев.

Командующий ВВС РККА в свою очередь писал:

«Способный, энергичный, всесторонне развитый командир. Имеет большие организаторские способности. За выдающиеся успехи в личной боевой подготовке и умелое руководство боевой и политической подготовкой подразделения в 1936 году награжден орденом Ленина».

Обо всем этом Антон, естественно, ничего не знал. Но вот пришло письмо от Серова.

«Антошка, молодец. Радуюсь за тебя. Работай больше, не жалей себя… От нас очень многое зависит — научить молодых, передать наш боевой опыт. Скоро будет повод встречаться».

Повод встречаться? Какой, что же должно произойти?..

Не мог предполагать Антон, что в Президиум Верховного Совета СССР поступил документ такого содержания:

«Тов. Губенко является одним из выдающихся летчиков–истребителей, находившихся в Зет[4]. За время боевой работы на фронте проявил себя как исключительно смелый, отважный и храбрый летчик. В бою 31.5.38 года при отказе пулеметов винтом таранил самолет противника, сбил его и благополучно произвел посадку на свой аэродром. 26.6 в первом бою сбил японский истребитель, а во втором неравном бою в тот же день был сбит сам, но спасся на парашюте. В бою 29 июля один дрался с тремя японскими истребителями и этим спас от гибели нашего бомбардировщика. 18 июля, выручая товарищей, дрался с шестью истребителями противника. Сбив одного из них, невредимым вышел из боя.

Несмотря на болезненное состояние после прыжка с парашютом, т. Губенко сражался во всех последующих боях до вызова его на Родину.

Тов. Губенко лично сбил семь японских истребителей.

По своим деловым, боевым и политическим качествам достоин присвоения звания Героя Советского Союза…»

Пришла телеграмма. Полковника Губенко вызывали в Москву, в Кремль. Михаил Иванович Калинин, щурясь, всматривался в лица летчиков, присмиревших, в новых костюмах, находил знакомых, часто–часто, по–стариковски, кивал головой, протягивал руку, дружески тряс.