Голубые крылья

Гуляковский Евгений Голубые крылья

Евгений Гуляковский

Голубые крылья

Началась эта история, как водится, с пустяка. Главный бухгалтер рудника, Семен Петрович Криничкин, в третий раз проверял ведомость, составленную кассиршей Варей, и вдруг заметил, какие у нее красивые нервные руки.

- Глупость какая! - тут же оборвал он себя и снова стал складывать цифры в графе "копейки".

- Не надоело вам? - дрожащим от обиды голосом спросила Варя. "Семен Петрович приподнял голову и увидел у нее на глазах слезы.

- Ну что вы? - удивленно, почти ласково спросил он. - Всех же проверяют.

Она вдруг приподняла толстую папку на столе и отпустила. Папка хлопнулась, поднялась пыль.

- Не першит в горле? - Голос ее зазвенел, стал незнакомым. - Бумажной крысой вас называют!

Варя тут же ушла, и Семен Петрович надеялся, что никто не слышал этих ее слов. Он долго сидел неподвижно, сгорбившись, за столом, протирая запотевшие очки.

С тех пор он почему-то все чаще стал думать о Варе. Она открылась для него с неожиданной стороны и казалась теперь гордой, красивой.

"Молодая, почти дочка тебе! Как можно!" - останавливал он себя, но напрасно.

Месяца через два Семен Петрович задержал Варю в коридоре и неловко стал в чем-то извиняться.

Несколько минут она, недоумевая, смотрела на его изжеванный старый пиджак, словно изучала скрытую под ним неказистую, плохо сколоченную фигуру. Тогда, неожиданно для себя, он забормотал какие-то совсем уж нелепые, стыдные слова, которые за все свои сорок лет одинокой и спокойной жизни так и не решился сказать ни одной женщине.

Варя неприлично прыснула. Потом, не в силах сдержаться, засмеялась звонко и громко. Ему казалось, что смех ее слышен во всей конторе, по всему руднику. Хотелось убежать, но не было сил и чувствовал только невыносимый стыд и горечь.

Перестав смеяться, но все еще улыбаясь. Варя сказала:

- Забавный вы. И старый. Совсем старый!

- Зачем вы так?.. - одними губами спросил Семен Петрович.

- Да я не о годах! Иные стариками всю жизнь ходят. Носа от земли оторвать не могут. - Она замолчала и добавила уже совсем зло:

- Женишок! Хоть бы пиджак почистил!

С этого дня Семен Петрович с Варей разговаривал только официально, начал пить и подружился с Веселовым - личностью темной и воздействию коллектива не поддающейся, что и было по всем правилам зафиксировано в протоколе общего собрания.

Прошел год. Возможно, на руднике забыли бы об объяснении главного бухгалтера с кассиршей, подслушанном кем-то в коридоре, если бы история эта неожиданно не получила невероятного и скандального продолжения.

Семен Петрович поехал в город за авансом и вернулся с покупкой. Дело обычное. Никто не обратил бы на это внимания, но у выхода из конторы Семена Петровича перехватил Веселов.

- Костюм небось купил? Обмоем?

Веселов хотел пощупать сверток своими длинными пальцами, но Семен Петрович не дал и почему-то смутился. Стал уверять Веселова, что костюма не покупал. А что купил, обещал обмыть в другой раз.

- Ты покажи, не стесняйся, чего купил-то?

Семен Петрович прижал покупку обеими руками к животу и нагнул голову так, словно собирался бодаться.

- Да ты чего? - растерялся Веселов. - Вот чудо! - Он пропустил Семена Петровича и сзади дернул сверток за угол. Видно, хотел надорвать бумагу, да вышло неудачно. Сверток выпал, бечева лопнула, и бумага как-то сразу развернулась от ветра. На белом снегу лежал рулон ярко-голубой материи.

Семен Петрович шагнул к своей покупке, поднял ее и, не оборачиваясь, торопливо пошел к дому. Через весь поселок тащился за ним голубой шлейф.

Веселов даже присвистнул от удивления, да так и остался стоять у дверей конторы. Выло чему удивляться. Не шторы же Криничкин собирался делать в своей холостяцкой хибаре!

Шторы в квартире Семена Петровича и в самом деле показались бы едкой насмешкой. В одной комнате стояли казенный письменный стол, похожий от чернильных пятен на косулю, столь же казенный стул, взятый напрокат со склада рудника, и еще какая-то мебель неопределенного назначения.

В другой комнате, возле холодной печки, под кроватью лежала стопа старых научно-популярных журналов. Рядом кастрюля с вчерашним супом, ботинки и новый радиоприемник последней марки "Рассвет". Приемник стоял на полу, чтобы его было удобней включать, не вставая с постели. Веселов давно уже подсчитал его стоимость в поллитрах, но Криничкин на этот раз почему-то уперся, и единственная ценная вещь так и осталась в доме.

Семен Петрович внес сверток и бережно положил его на кровать. Потом вернулся к двери и долго смотрел, не идет ли за ним кто. На дворе никого не было. Тогда он запер дверь, завесил окна, развернул свою материю и протянул ее по полу через обе комнаты. Получилась голубая дорога. Неизвестно, когда в голове Семена Петровича родилась эта фантастическая идея. Может быть, в те бесконечные одинокие вечера, когда, вернувшись с работы как можно позже, он листал все те же журналы и вспоминал Варю...