Голубые люди розовой земли

Он мчался неизвестно куда и, что самое главное, неизвестно зачем — ведь крылатые ящеры все еще кружились над ним и убежать от них было некуда. Да и незачем. Выросший в гиганта, Шарик мог сбить любого из этих небесных тихоходов одним взмахом лапы, как докучливого комара. Но Шарик еще не понимал этого. Он мчался со всех ног.

Все оставшиеся в корабле космонавты бросились вслед за собакой, но Миро вовремя остановил их:

— Стоп, ребята! Мы не Шарик, и эти самые ящеры для нас могут быть опасны по-настоящему.

— Да, а если он погибнет? — закричал Юра.

— Не погибнет! Нам просто нужно вспомнить о технике.

И в самом деле, прекрасная универсальная техника стояла у самого входа в корабль. Миро включил сторожащих роботов и быстро пересел в машину. За ним сели Юра и Зет.

Квач решил:

— Пойдем вдогонку лётом.

Под прозрачным полом машины полегла трава; космонавты поднялись вверх, потом перешли на горизонтальный полет и помчались вслед удирающему Шарику. Никто не смотрел на землю — все следили за отражающей блики яркого утреннего солнца блестящей тушей Шарика. Над ним черными воронами кружила уже целая стая ящеров.

— Вот черти! — впервые за все время путешествия выругался Юрий. — Откуда они узнали, что идет погоня? Может, и у них существуют передатчики биотоков?

И хотя смешно было подозревать, что у этих доисторических чудовищ могут быть такие совершенные приборы, однако никто не рассмеялся. Наоборот, Тэн рассудительно сообщил:

— Вполне вероятно. — И сейчас же добавил: — Придется атаковать этих… чертей. Шарик, кажется, устает.

Шарика и в самом деле мотало из стороны в сторону. Он выбивался из последних сил, но все еще бежал, путаясь своими лапами-бревнами в густой траве.

Квач развернул машину и, прибавив скорость, направил ее в самую гущу крылатых ящеров. Что-то стукнуло об обшивку, что-то растеклось на блестящих призмах универсальной машины. Квач вновь развернул машину и опять пошел на таран.

В небе чужой планеты шел настоящий воздушный бой. Машина гонялась за крылатыми ящерами, а они, жадные и глупые, не привыкшие, чтобы их били в воздухе, наверное, потому, что сильнее их и зверя в небе планеты не было, все равно преследовали Шарика.

Наконец собака окончательно выбилась из сил и рухнула на землю. Ящеры, не задумываясь, бросились на нее. Но Квач, как заядлый летчик-охотник, смело направлял машину в самую гущу атакующих. Каждая такая атака кончалась гибелью нескольких отвратительных черных гадин, и небо над Шариком, прекрасное чистое небо планеты Красных зорь, постепенно очищалось. В машине все чаще стали раздаваться некоторые мысли-слова собаки.

— …Все… пропал… съедят… зачем меня завезли… пропал…

— Не трусь, Шарик! — кричал Юрка. — Мы над тобой. Мы тебя спасем!

Нет, не скоро собака поняла призыв товарищей. Через силу подняв голову, она увидела атакующий воздушный аппарат. Он показался ей странным — слишком блестящим и угловатым, но все-таки знакомым: самолетов и вертолетов на своем собачьем веку она насмотрелась вдоволь. С этой минуты Шарик стал успокаиваться.

Но с этой же минуты по-другому повели себя и ящеры. Кто-то из них заметил наконец, что на земле валяются сбитые родичи, а может быть, просто почуяли запах крови. Тогда они бросили Шарика и навалились на тех, кто был повержен на землю. Там, в густой траве, загудел пир — трещали кости, рвались перепонки крыльев, и иногда из травы выглядывала змееподобная голова, заглатывающая кусок своего собрата.

Ничего противней и отвратительней никто никогда не видел, и Зет с ненавистью бросил:

— У-у, твари!

— Надо их давить, — решил Квач и посмотрел на товарищей, ожидая, что скажут они.

Но товарищи не успели ничего сказать. Шарик, тоже наблюдавший за отвратительным пиршеством ящеров, постепенно приходил в себя. Его совсем было потускневшие от страха глаза приобретали блеск, он напружинился и хотя с трудом, но поднялся на лапы. Еще некоторое время он смотрел на пожирающих друг друга ящеров, потом, видно, не совладал с собой и бросился на ближних. Укусить их он не мог — мешал комбинезон. И он сразу понял это. Тогда он пустил в ход свои могучие лапы-бревна и стал давить ящеров, свирепея с каждым ударом.

Напрасно ему кричали космонавты, перепуганные таким превращением из труса в бойца, напрасно кружились над ним и возле него, чтобы отвлечь его внимание, — Шарик никого не слушал. Он мстил за свое унижение, он не хотел быть трусом и уничтожал каждого, кто попадал под его тяжелую лапу.

Только расправившись с последним ящером, он перевел дыхание, и Квач приказал ему:

— Следуй за нами!

Он посмотрел вверх на машину и поплелся к кораблю. Ноги у него подгибались, и думал он отрывисто:

— Фу, как устал… вот бы поесть… Или попить… Или поспать… Нет, поесть…

Но что бы он ни думал, а к кораблю все-таки пришел. Пришел, лег и сразу же уснул. Все попытки разбудить собаку ни к чему не привели. И Квач рассердился:

— Ну, что с ним делать? Ведь придется сторожить. А может, поедим пока?

Глава двадцать четвертая О ВРЕДЕ КУРЕНИЯ