Голубые люди розовой земли

В это самое время Шарик, с уже запаянной прорезью в комбинезоне, высвободился из плена бортов космического корабля и устало пова-лился на траву. Он сразу смежил глаза и уснул.

– Ты смотри, как действует лекарство, – с уважением сказал Квач.

– Кстати, из чего делается никотин? – спросил Юрий.

– Как – из чего? – привычно задиристо удивился Квач, но сейчас же сник: – Наверно… это… синтетически.

Юрий промолчал, хотя ему и хотелось спросить, курят ли на Розовой земле или не курят, но он сдержался. Представить себе, что космонавты курят, даже на Голубой земле, было просто невозможно. А уж на Розовой и подавно. Но он сейчас же вспомнил, как в прошлом году они пошли с соседом-девятиклассником по грибы и доходились до того, что заблудились. Очень хотелось есть, и сосед посоветовал:

– А ты закури. Не так будет хотеться есть. Девятиклассник знал, что советовал, потому что курил чуть ли не с пятого класса. И хотя он сейчас учится в десятом, но Юрка уже почти догнал его в росте. Значит, все правильно. Никотин действительно приостанавливает рост. И если ты не хочешь расти, а хочешь всю жизнь прожить маломерком – кури. Кури и хоть и не будешь лошадью, но зато и не вырастешь. И представить себе, что такие умные люди Розовой земли не знают этого, невозможно. Поэтому и так ясно, что там не курят. А вот никотин для таких особых случаев делают. А может быть, и еще для чего-нибудь.

– Решаю! – сказал Тэн. – Поесть, отдохнуть по очереди, а потом выезжать на разведку.

– А вдруг на нас или на Шарика кто-нибудь нападет? – спросил Юра.

– Ничего. Мы включили наблюдающих роботов, и они нас предупредят.

Шарик спал и даже во сне не просил есть: никотин действовал. Космонавты, не выходя из машины, поели и тоже соснули. Когда проснулись, солнце стояло уже в зените и в машине стало жарковато.

Тэн прежде всего включил запись наблюдения роботов, и они сообщили, что в том самом направлении, где происходила битва с ящерами, наблюдалось усиленное движение каких-то огромных существ. Роботы все еще не достигли совершенства и поэтому не смогли точно описать, что это за существа и зачем они пожаловали. Пришлось включать запись телевизионного наблюдения.

На экран существа выползали медленно и, пожалуй, даже с достоинством, словно понимая, что все окружающее принадлежит им, и только им. Так ходят хозяева, которые никого и ничего не боятся.

Тело этих существ было похоже на тело кенуру – вытянутая мускулистая шея, довольно длинные, но тонкие передние лапы с кривыми, как ятаганы, когтями, мощная грудь, которая явно расширялась книзу. Но что там было внизу, сказать трудно: трава прикрывала почти половину животных. А поскольку высота трав превышала два метра, то выходило, что новые знакомые имели подходящий рост – метров пять-шесть.

Самым примечательным были морды этих существ. Они очень напоминали акульи. Вначале шел костяной рог-бивень, по-видимому прекрасно приспособленный для того, чтобы долбить что-либо твердое, неподатливое. Бивень переходил в голову – тяжелую, квадратную, на которой недобро поблескивали маленькие зоркие глазки. Они то и дело прятались за жесткими кожаными веками. Глаза висели над складками возле углов пасти, и, вероятно, каждый глаз мог видеть самостоятельно. А сама пасть, как и у акулы, располагалась внизу и далеко позади рога-бивня.

– Красавцы… – поморщился Миро.

– Да уж… таким молоточком он что хочешь пробьет.

– Вот то-то и оно – они очень опасны для Шарика.

– Да и для нас – ведь бивень у них клиновидный.

– Все равно соскользнет с призмочек нашей машины.

– Это если удачно попадет. А неудачно – в развилку призм – может причинить немало хлопот.

Звери на экране остановились и долго принюхивались и присматривались. Потом вдруг, как по команде, сорвались с места и стремительно понеслись куда-то в сторону. Теперь казалось, что они летят над степью.

– Учуяли, проклятые! – поморщился Квач.

– Кого учуяли? – осведомился Миро.

– А вот тех… остатки крылатых. Но несутся-то как! Вот это скорость!..

– Да уж, с ними лучше не встречаться.

– Мне кажется, что это родные братья летающих ящеров. Они только отяжелели и разучились летать.

– Возможно… Очень возможно. Вообще, вам не кажется, что фауна этой планеты слишком бедна? Мы уже полсуток сидим на одном месте, а обнаружили только два вида ящеров и следы каких-то неизвестных травоядных животных. Ни птиц, ни пресмыкающихся – никого. Я что-то даже насекомых не вижу. Чем это объяснить?

– Стоит только посмотреть на окружающее, и все станет понятным, – не оборачиваясь, бросил Тэн.

– Ты думаешь, что однообразие планеты привело к однообразию и ее животного мира?

– Конечно! К чему приспосабливаться этому самому животному миру? Здесь ведь все однообразно – степь, с совершенно определенным набором трав, и два океана. В степи примерно везде одинаковый климат. Ни гор, ни снегов, ни пустынь. С чем бороться? С какими условиями? К чему приспосабливаться? Не к чему. Вот так, наверное, и получилось – зародилась жизнь, приспособилась к одним и тем же условиям и дальше развивается очень медленно, потому что незачем.

– Ну, не скажи… А океаны?