Голубые люди розовой земли

А тут получилось все наоборот. Правда, Юра тут же вспомнил, что в дни, когда ему приходилось удирать с уроков, делать это в одиночку было не то что невозможно, а как-то неинтересно. Несподручно. Получалось как бы противопоставление себя коллективу. А вот когда удирали хотя бы вдвоем, а еще лучше вчетвером или вшестером, тогда все получалось как нельзя лучше. В крайнем случае можно было ответить: «А что, я один, что ли?»

Был у них случай, когда с уроков удрал весь класс. Даже девчонки. И тогда никто не побаивался и все казались друг другу настоящими товарищами, а класс — коллективом.

Правда, потом, когда их ругали, коллектива не получалось — все начинали упрекать друг друга, и выходило, что виноваты все, кроме того, кто оправдывался.

Так что, может быть, и у голубых людей были какие-то свои законы, о которых на Земле, в ее не во всем совершенной цивилизации, еще ничего не знали.

Юрий еще не понимал, почему его товарищи по космосу так близко принимают все это дело к своему голубому сердцу. Ведь теперь они исправляют ошибку, нагоняют скорость и, значит, время. Есть надежда, что впереди все будет в порядке.

— Я не понимаю, почему вы так волнуетесь? — пожал сдавленными гравитацией плечами Бойцов.

— Мы тоже так думали, — печально ответил Миро, — но вся наша беда в том, что мы не знали, что следящие роботы имеют прямую, нам неподвластную связь с нашей Розовой землей.

— Ну и что? Наверное, такая связь нужня…

— Она-то, конечно, нужна… — нехотя согласился Квач. — Мало ли что может случиться с нами, с аппаратурой. А эта прямая связь-а всегда расскажет нашему космическому центру, что с нами произошло. Но мы не знали, что роботы сообщат о нашем приземлении… Они, по-моему, не должны были этого делать. Это нечестно.

— Чего уж тут честного! Растрепаться на целую галактику, что корабль нарушил программу. Ну, что же теперь будет? — осведомился Юрий.

— Хорошего, конечно, не жди… — вздохнул Зет, и все замолчали.

Юрий хорошенько обдумал создавшееся положение и, как настоящий мужчина, взвесил все возможные варианты. А когда взвесил, то спросил о том, о чем он не думал:

— А как же вы узнали, что роботы сообщили о приземлении? А может, они не сообщали?

— Сообщали…

— Но вы же сами сказали, что у ваших роботов независимая линия связи с вашей Землей. Как же вы узнали, что они передали? Выходит, эта линия не такая уж независимая.

— Не в этом дело, Юра. Не в этом дело…

— А в чем же?

— Да вот… Ну, словом, Зет перепутал тумблеры и нечаянно включил обрывки записей из передач на Розовую землю.

— Ну и что же? Почему же вы тогда не удивлялись, не беспокоились, а теперь… вот…

— Ах, Юрий… Тогда мы подумали, что это просто путаница в электронной схеме. Какое-нибудь короткое замыкание, и роботы сами его исправят. А теперь мы точно знаем, что роботы самостоятельно, без нашего на то согласия, держат связь с Розовой землей и… и передают все, что делается на корабле.

— Вот ябеды! — в сердцах ругнулся Юрий. — Ну а вы! Вы-то как это допускаете? Неужели вы не можете сделать так, чтобы роботы вам подчинялись?

— Послушай, Юра, ты как будто не слушаешь, что мы тебе говорим, — вдруг обиделся Квач. — Мы же тебе объясняли: мы летим и учимся. А этих систем нашего корабля мы еще не проходили. Вот потому и не знаем.

— Что же будем делать?

— Вот то-то и оно. А тут эта путаница с белковыми запасами. Ведь нам лететь нельзя, если нет запасов питания.

— Наконец, Шарик… — вздохнул Зет. — Что с ним случилось?…

Все некоторое время удрученно молчали. Роботы-доносчики преподнесли явную и очень, может быть, опасную неприятность. Какую, Юрий еще не знал. И, жалея товарищей, но не зная, как им помочь, решил выяснить главное: а что может быть самое плохое и опасное, если на Розовой земле примут сигналы роботов?

— Ничего особенного… — пожал плечами Миро. — Ничего особенного… Дадут команду на возвращение. Вот и все.

— То есть как это… дадут команду? — пролепетал Юрий, и все внутри у него почему-то сжалось еще сильнее, чем от гравитации, даже руки похолодели, а по спине побежали мурашки.

— Очень просто. Как не оправдавшим доверия, — мрачно буркнул молчавший все время Тэн. — Это космос. И если люди в самом начале пути нарушают дисциплину…

Он не договорил. Всем было ясно, что космос — это космос, а дисциплина есть дисциплина. И если ее нарушишь, хорошего ждать нечего. Хоть в школе, хоть в космосе. В космосе, пожалуй, еще и покрепче завернут. Так завернут, что останется только хлопать глазами и робко лепетать: «Я никогда не буду так делать. Я исправлюсь и буду хорошим-прехорошим».

Юрий мрачно усмехнулся: лепетать-то ты можешь сколько хочешь, а вот услышат ли твой лепет или нет — неизвестно. Ведь в школе провинишься — ну выругают, ну в газете протянут, родителей вызовут. Неприятностей, конечно, будет много. Может даже достаться как следует дома. Но учиться все равно нужно, и поэтому в школу все-таки пошлют. А здесь? Вряд ли… Ох, вряд ли…