Голубые молнии

Разговаривают только командир роты старший лейтенант Копылов и командир первого взвода лейтенант Грачев. Грачев зимой, разумеется, расцветал. Он пользовался любой возможностью выводить свой взвод на лыжах, устраивать гонки, походы, эстафеты... Поэтому его солдаты, все без исключения, имели разряды по лыжному спорту, причем многие второй и даже первый. «Что это за десантник, для которого лыжи в новинку! Лыжи для десантников должны быть как вторые ноги». «Как для хромого костыли», — развивал эту, мысль Дойников.

Офицеры сидели в гермокабине и тихо разговаривали. Здесь было довольно тепло, стеганые зеленые скамейки-лежаки и свет лампочки над откидным столиком создавали уют.

Забавно выглядело огромное запасное самолетное колесо, словно можно было остановиться в воздухе и сменить лопнувшую шину...

— Значит, так, — говорил Копылов, наклоняясь над картой, — повторим основное еще раз. Нас сбрасывают здесь, — красным остро очиненным карандашом он указал на зеленое пятно, — вот в этот квадрат. Задача — пройти лесом, минуя населенные пункты и дороги, до станции Буровая, провести наблюдение за следующими через нее грузами. Проверить по характеру грузов, действительно ли идущая на северо-запад ветка ведет на полевой аэродром. Осуществить на нем диверсию. После этого вернуться другим маршрутом к исходному пункту. Я следую со вторым и третьим взводами. Вы и майор Орлов из штаба дивизии (он ждет нас в районе выброски и связан с посредниками при «атакуемом объекте») пойдете вместе со мной. Потом будете все время со своим взводом. Главное, лейтенант, ни во что не вмешивайтесь, ничего не подсказывайте. Пусть ребята действуют сами. Это их первое настоящее задание. Присмотритесь к Сосновскому, думаю, из него получится неплохой замкомвзвода.

— Есть.

— Да, еще понаблюдайте за Ручьевым.

— Есть. Товарищ гвардии старший лейтенант, по-моему, он последнее время в полном порядке, я вам докладывал. Прыжок его явно вдохновил. Старается.

— Знаю, знаю, но все равно. Выход — это такое дело, когда молодого солдата как на ладони видно.

Копылов продолжал изучать задачу. Разговор прервал бортмеханик, появившийся из кабины летчиков. Похлопав указательным пальцем по своим наручным часам, он выразительно дважды махнул в их сторону растопыренной пятерней.

Копылов кивнул головой.

Оставалось десять минут. Лейтенант Грачев вышел к десантникам, бортмеханик вернулся в кабину, Копылов остался один.

Он сидел, нахмурив лоб, вглядываясь в иллюминатор. Полет длился уже три часа. Рассвело. Молочная белизна облаков закрывала зимнее солнце, но белые поля и леса светились под крылом самолета, хорошо просматривались поселки, темные ленты шоссе, тонкие лесенки железной дороги, жучки-машины, ползущие но дорогам.

Уж какой раз Копылов отправлялся на подобный «выход» — сложное, многодневное учение, проводившееся один раз зимой, один раз летом и имевшее целью всесторонне проверить боевую и физическую подготовку солдат. И, мысленно добавил Копылов, морально-волевую. Для молодых солдат в первую очередь морально-волевую.

Он вспомнил такой выход, когда был еще в училище, курсантом. И другой, когда стал офицером. И представлял себя на месте своих солдат. Вот сидят они сейчас там, в холодном чреве самолета, — кто дремлет, кто волнуется, кто, устав от долгого полета, задумался о чем-нибудь своем.

Они, разумеется, слышали от «старичков» об учениях.

Как закаляется сталь? Огнем.

А человеческая воля? Наверное, тоже огнем.

Огонь бывает разный. Не всегда это огонь выстрелов, взрывов, пожаров.

Иногда внутренний, неистребимо и жгуче горит он в сердцах.

Он может быть сначала совсем маленьким. Совсем слабым, подобно спичечной вспышке. По разгорается все сильней и сильней. И вот уже мощно полыхает, И нельзя его погасить.

Только вместе с жизнью.

Костер тем ярче, чем больше заваливают его сучьями.

Чем больше испытаний выпадает на долю сильного, тем закаленней становится он. Ну, а если слабый... Что ж, слабый огонек костра можно тоже засыпать, навалив на него слишком много.

Конечно, учения не война.

Но и на них закаляются, мужают, зреют солдаты. Чем ближе учение к боевой обстановке, тем скорее солдат превращается в воина.

...Из кабины летчиков торопливо вышел бортмеханик и кивнул Копылову.

Копылов застегнул шлем, уложил в планшет карту, направился к месту выпускающего.

Створки люка быстро открылись. В самолет ворвался шум моторов, ледяной ветер.

Десантники вставали, переминались, поворачивались в затылок друг другу.

Взоры всех были устремлены на три сигнальные лампы, похожие на огромные цветные кнопки.

Зажглась желтая. Выпускающий, лейтенант Грачев, приоткрыл левую дверцу.

Зажглась зеленая лампа, а сирена заревела часто и настойчиво.

Один за другим, со сказочной быстротой, парашютисты посыпались в люк. Последним в потоке, так, чтобы на земле оказаться в середине подразделения, прыгнул Копылов.

В то же мгновение выпускающий открыл правую дверцу, и вниз ринулись десантники второго потока. Наконец прыгнул лейтенант Грачев.

...Белое небо, белые облака, белый снег, белые маскхалаты.