Голубые молнии

Конца не видно, но что-то видно. Или это уже начались галлюцинации? Мне кажется, что очень далеко впереди появились и исчезли какие-то тени. Всматриваюсь до боли в глазах — ничего. А может, патруль? Или обходчик? Или волки? Интересно, здесь есть волки? Только этого не хватало.

Сжимаю зубы до скрипа. Зажмуриваю глаза, снова открываю, смотрю. Ничего. Показалось.

Продолжаю путь.

К вдруг ясно вижу их! Они выскакивают на полотно из кустов и. спотыкаясь, бегут мне навстречу, машут руками. Сначала я останавливаюсь, падаю в сторону, срываю автомат...

Потом узнаю — это Щукарь и Хворост!

Тогда переворачиваюсь на спину и закрываю глаза.

Подбегают, тяжело дыша, поднимают, тормошат. Они разглядели меня раньше, у них инфракрасный бинокль.

Щукин снимает с меня валенок. Чтоб я. не потерял сознание от боли, разрезает его ножом. Осматривает ногу.

— Ничего, — говорит. — порядок. Типичное растяжение связок. Сразу видно, что никогда самбо не занимался. Шляпа!

— А ты, — еле ворочаю языком, — сам споткнулся, шляпа!

— Что верно, то верно, — бормочет.

Оказывается, там, на разъезде, под снегом была какая-то железяка, об нее он ногу и полоснул. Больно, но не страшно. Через пять минут прошло.

Залегли. Стали меня ждать.

Когда платформы ушли, они сообразили, что при первой возможности я спрыгну и пойду обратно, и отправились мне навстречу.

Все это он мне рассказывает, а сам перевязывает ногу. Молодец Щукарь, Бурденко, да и только! Хворост находит другое сравнение.

— Эй ты. Айболит, давай быстрей! Времени всего ничего осталось.

Он уходит в лес. слышно, как стучит топорик, трещат сучья. Через полчаса трогаемся в обратный путь. Я — на носилках. Лежу, отдыхаю. Для приличия ворчу — мол, сам дойду, не надрывайтесь. Они даже не отвечают. Идут, дышат тяжело.

В лагерь добираемся перед рассветом.

Там уже беспокоились, высылали дублирующую группу.

Докладываем. Майор Орлов внимательно слушает, записывает в свой блокнотик. Видимо, доволен, потому что лейтенант Грачев сияет.

Увидев меня на носилках, он сначала встревожился, но, узнав, в чем дело, успокоился.

Теперь весь отряд двигается параллельно ветке к обнаруженному аэродрому.

Меня, как маленького, везут на саночках. Только соски не хватает.

Двигаемся быстро. Сосновский прикинул, что до аэродрома километров тридцать. К вечеру доберемся, разведаем и ночью «взорвем».

Лес просыпается. Восходит солнце, его лучи длинными, золотыми полосами ложатся между высокими, прямыми елями. Снег начинает сверкать, слепить. Я закрываю глаза, Мне тепло, спокойно. Дорога ровная, и к засыпаю...

Просыпаюсь, когда отряд добрался до места. Все заняты делом, суетятся, ужинают, готовятся к операции.

А я сижу в своих саночках под елочкой. Мне б еще зайчика, хлопушку... Идиотизм! Из-за этой дурацкой ноги пропущу самое интересное! Почему с нами в поход не отправился санинструктор — Кравченко, например? Тогда она была бы с «тяжелораненым» неотлучно. Здорово! Но Кравченко нет. А вскоре никого не остается, кроме приставленного ко мне вместо няньки Хвороста. Весь отряд уходит на операцию.

Мы с Хворостом молчим, напряженно вслушиваемся в ночные звуки. Вот сейчас шарахнет!

Но ничего не шарахает, часа через три раздается несколько далеких тихих хлопков — зажигательные трубки — бикфордов шпур с детонатором. Действительно, не будут же они устраивать настоящие взрывы — учения все-таки. Но я просто забыл об этом...

А затем начинается кошмар. Воет сирена, слышны выстрелы, в воздухе вспыхивают сигнальные ракеты. Ребята возвращаются нотные, возбужденные, у некоторых маскхалаты порваны. Все спешат. Лагерь снимается, и на всех парах мы отступаем в лес. Остается небольшой тыловой дозор. Нас преследуют.

Продираемся через чащобы, минуем какие-то овраги, два раза я вываливаюсь из санок. Чувствую себя ненужным грузом, мне неловко. Вот ведь не повезло с ногой!

Выходим на шоссе. Справа в ста метрах — мост. Сосновский, молодчага, абсолютно спокоен — Кутузов при Бородино.

Мы переправляемся через мост. Казалось бы, переправились и валяй дальше. Ничего подобного! Сосновский приказывает заминировать мост. А? Каков!

Щукин, Дойников, другие ребята, нагруженные «взрывчаткой», исчезают за перилами. Через несколько минут от моста протягиваются провода. Трое залегают в ельнике у дороги с подрывной машинкой и инфракрасными биноклями. Приказ: как только «противник» вступит на мост, осуществить взрыв.

Конечно, взрыв моста не решит все вопросы — река-то замерзла. Но нее же танки, бронетранспортеры по льду не пройдут, а для спешенного противника оставляем троих с пулеметом.

Проходим еще километров пять и останавливаемся на развилке. Теперь нам следует вернуться в часть, «минуя линию фронта».

И вот после многодневного похода возвращаемся в часть. Пока тряслись на грузовиках, ребята рассказали, как «взрывали» аэродром.

Это было не так просто: кругом забор, колючая проволока, всюду часовые.