«Голубые Орхидеи»

— Мы будем петь? — воскликнула Орхидея.

— Сестра Патриция говорит, что у вас изумительные голоса в хоре. Она поможет вам. А мы найдем для вас какие-нибудь красивые вечерние платья.

Сентябрьское солнце согревало парк Дома Св. Винсента и Сары Фишер, отбрасывая легкие отблески света на большие деревья, окаймлявшие земельный участок.

Музыка лилась из огромной бело-голубой полосатой палатки, где на возвышении, обсаженном цветами, разместился оркестр Мела Болла. Более семисот состоятельных детройтцев толпились вокруг, сплетничая и смеясь.

— Я чертовски голодна, — прошептала Орхидея, нервно заглядывая в главный вход палатки. На ней было вечернее платье из тафты персикового цвета, подаренное одним из покровителей школы. Она с жадностью разглядывала ближайший стол. — Я могла бы съесть четыре булочки с сосисками, затем десять гамбургеров, а потом эти маленькие шоколадные пирожные.

— Только после того, как мы споем.

Валентина в голубом платье цвета яиц зарянки схватила подругу за руку, не пуская в палатку.

— Мы обещали сестре… Мы можем что-нибудь пролить на наши новые платья!

— Ничьё, я не пролью.

— Ты всегда проливаешь, — беззаботно бросила Валентина.

— Подумать только! Вы, юные леди, выглядите настоящими красавицами.

Дама, в платье из шифона цвета морской волны, улыбалась девочкам. Ее гладкие светлые волосы были зачесаны назад, открывая красивое лицо, а рот, казалось, почти всегда был растянут в улыбке. На шее было надето жемчужное ожерелье в две нитки со сверкающей бриллиантовой застежкой.

— Спасибо, — приветливо отозвалась Валентина.

— Тебе нравится твое платье? — спросила женщина, пристально глядя на Валентину.

— О да, да… — начала она.

— Хорошо. Я — Дороти Ледерер, но обычно меня называют Пичис и…

К ней быстро подошла какая-то женщина и спросила о микрофонах, Дороти Ледерер извинилась и скрылась в палатке.

Очарованная, Валентина смотрела ей вслед, думая, что, должно быть, эта женщина подарила им платья. Она была похожа на принцессу.

Дороти Пичмес Ледерер, которую с детства называли Пичис, видела, как Орхидея направилась в комнату отдыха, а девочка по имени Валентина вошла в палатку. Эти маленькие певицы, обещанные сестрой Мэри Агнес, были очаровательны.

Пичис Ледерер ощутила привычно острую боль потери. Ей было уже сорок лет, она перенесла три выкидыша и дважды у нее рождались мертвые дети, а Валентина выглядела как воплощенная в реальность мечта о дочери. Девочка была изумительной со своими сияющими зелеными глазами, гладкой, как фарфор, кожей и ошеломляющей красотой.

— Пичис, насколько я поняла, вы руководите всем этим очаровательным мероприятием? — восторженно спросила Шерли Эдер, новый обозреватель газеты «Найт риддер».

— О да, Шерли, хотите я вам покажу некоторых из наших знаменитых гостей? — Она понимала, что должна привлечь как можно больше внимания к Дому Св. Винсента и Сары Фишер.

— Джо Маккарти и Джуди скоро приедут, — он ведет программу, а здесь уже Дик Пертан.

Маккарти и Пертан были двумя самыми популярными личностями на радио Детройта.

Она продолжала называть главных попечителей, а Шерли делала заметки.

— О, и у нас на сегодняшний вечер приготовлен сюрприз. Кроме Джулии Эндрюс и других звезд. Сестра Мэри Агнес сказала мне, что в школе есть маленькая певчая птичка, ребенок с невероятным голосом. Точнее говоря — две девочки. Мы собираемся показать их.

— Какая замечательная идея! — разливалась Шерли.

— Мы надеемся, что тогда гости начнут думать о реальных детях и охотнее им помогать.

Муж Пичис Эдгар помахал ей рукой с другого конца палатки, где стоял с двумя братьями-нидерландцами Джеймсом и Джоуи, сумевшими только что приобрести несколько бродвейских театров.

Она извинялась, осторожно пробираясь через элегантно разодетую толпу, приветствуя друзей, мимо которых проходила. Пичис пользовалась известностью в детройтском обществе и сама знала многих.

— Пичис, — улыбнулся Эдгар, обнимая ее. Ему было пятьдесят два. Своей привлекательной внешностью он напоминал Дэвида Нивена. Эдгар жил и дышал бизнесом, ему принадлежало до сорока театров и открытых концертных площадок. Пичис почтительно улыбнулась и присоединилась к разговору, хотя думала она о красивом ребенке, которого только что видела.

Она едва могла дождаться ее выступления.

Джулия Эндрюс в блестящем белом узком платье только что подошла к микрофону и запела попурри из «Моей прекрасной леди» и «Звуков музыки».

Как только голос Джулии донесся до палатки, сенатор Чарлз Уиллингем поправил белую холщевую перевязь, которую носил, ощущая, как боль от раны в плече ударила в голову.

«К черту в ад все это», — подумал он. Прошло только две недели с тех пор, как какой-то сумасшедший появился откуда-то в его приемной окружного сенаторского офиса в Мобиле и выстрелил в него два раза. Одна пуля застряла в бюро секретаря, другая задела плечо Уиллингема. Он согласился посетить благотворительный вечер только потому, что его близкий друг сенатор Филип Харт из Мичигана попросил его об этом как об особом одолжении.