«Голубые Орхидеи»

— Мы должны поговорить, — тихо сказал Кит.

Они лежали, обнявшись, в постели Валентины, не занимались любовью, только прикасались друг к другу, как будто это человеческое прикосновение, как спасательный трос, соединило их души.

— Вэл, я старался не думать о тебе, пытался не любить тебя. Я хотел, чтобы мы оставались просто друзьями, но это все равно, что требовать от себя перестать дышать. Чем больше я стараюсь подавить мои чувства к тебе, тем сильнее они становятся. Не знаю. Может, мы все делаем неправильно.

— Но как насчет Синтии? — голос Валентины дрогнул. — Кит, я слышала, как ты сказал, что любишь ее. Я слышала это. Черт побери! И не говори мне, что не любишь ее, потому что я знаю, любишь!

Кит прижал ее, и она почувствовала, как участилось его дыхание, когда он обдумывал, что сказать.

— Я люблю ее, — признался он наконец, — но, Вэл, в мире столько разновидностей любви. Каждый человек любит нескольких людей, и каждая из привязанностей отличается от другой. Любовь, которую я испытываю к ней, — это скорее любовь-забота. Я не знаю, как точнее определить ее.

Она села, отбросив его руки.

— Ты говоришь точно так же, как все женатые мужчины! — с раздражением бросила Валентина. — Разве она не «понимает» тебя, Кит? В этом проблема? Ты просто хочешь съесть один и тот же пирог дважды.

Он резко сел, и она испугалась, что зашла слишком далеко. На лице его отразилась боль.

— Это несправедливо, и ты сама знаешь это. Валентина, я не говорю, что я совершенный человек. Я думал обо всем этом прошлой ночью. То, что происходит между нами, та эмоциональная связь, которая соединяет нас… даже если мы не были физически близки, — это все равно предательство Синтии.

— Я знаю, — печально согласилась она.

Кит повернулся к ней, глаза его увлажнились.

— Но, Вэл, Боже… Может, я буду проклят и обречен гореть в аду, но я все еще хочу тебя, по-прежнему люблю тебя и ничто, ничтои никогда не заставит меня изменить своих чувств. Я всегда буду любить тебя, Вэл, до конца своих дней, даже если мы никогда не увидимся снова, если только ты этого действительно хочешь…

Они слепо уткнулись друг в друга. Рыдания снова вырвались из груди Валентины.

— Я не хотела тебя обидеть, Кит, — сквозь всхлипывания сказала она.

Он тоже плакал.

— О Боже, Вэл. Может, нам стоит попытаться… попытаться, пока это возможно…

Их бросило друг к другу, как ураганом, и, крепко обнявшись, они плакали и что-то бессвязно бормотали.

— Я люблю тебя, — пыталась сказать Валентина, но Кит заглушил ее слова своими страстными жадными губами. И она возвращала ему поцелуи. Он сорвал с нее одежду, а она — с него, и, как только они оказались обнаженными, он стремительно вошел в нее.

Они сотрясались, неистово и неудержимо, и оба кончили почти сразу же. Крик ее удовлетворенной страсти заполнил комнату, а Кит издал тихий горловой стон.

Он не отодвинулся от нее, почти тотчас же опять наполняясь желанием. Но теперь в его близости была нежность, почти поклонение. Он покрывал ее тело поцелуями, как будто выпивая каждую частицу ее тела. Его язык нежно пробегал между ее губ, посасывая их края, затем овладел ее языком. Он покрывал бесчисленными поцелуями ее грудь, затем дразняще скользнул ниже, к изящным ребрам и пупку, потом к нежному бутону сокровенной сердцевины.

После того как она несколько раз вскрикнула, испытав небольшие изысканно-совершенные оргазмы, Кит снова вошел в нее. Она подняла бедра навстречу ему. Они двигались в унисон, соединенные не только физически, но каждой крупицей своего существа.

— Я так люблю тебя, что мне больно, — прошептал Кит.

— Я тоже, — так же шепотом отозвалась она, испытывая гордость, смешанную с чувством вины из-за близости с человеком, которого обожала больше всего на свете.

Они долго занимались любовью. На это время Валентина включила автоответчик, принимавший адресованные ей звонки. Ей нужно было уйти в театр в шесть часов, поэтому около пяти они послали в китайский ресторан за обедом. Накинув халат, она подошла к двери и вернулась с благоухающими картонными коробками. Обнаженные они устроили пикник в постели, с жадностью поедая пекинскую утку, рулет из креветок и блюдо из морских продуктов с жареным рисом.

— Мне нужно позвонить секретарю, — сказал Кит, когда они заканчивали есть. Она кивнула, и он набрал номер и внимательно выслушал передаваемые ему сообщения. Несколько раз он записывал телефонные номера. Вдруг выражение его лица изменилось.

— Когда? Когда она звонила? — резко спросил он. — Какой врач? Вы уверены, что она именно так сказала? — Затем: — Спасибо. — Он повесил трубку и посмотрел на Валентину, выражение его лица стало напряженным.

— В чем дело? — тихо спросила Валентина, хотя, конечно, она уже все поняла.

— Это Синтия. Очевидно, у нее был маленький секрет от меня — ей необходима еще одна операция. Врач внесла изменения в свое расписание операций и хочет взять поскорее Синтию. Она не застала ее и позвонила мне. Ей нужно лечь в больницу завтра утром на предварительные обследования.