Голубые песцы

Юрий Рытхеу Голубые песцы

Ярким светом одновременно вспыхнула электрические лампочки во всех номерах гостиницы аэропорта Мокрово, в коридоре, в умывальной комнате с длинным жестяным желобом вдоль стены, на крыльце, на столбах, обозначающих дорогу к аэродрому. Заискрился ещё не тронутый пешеходами выпавший за ночь снег. Каждая снежинка играла своим светом, отражала собственный луч. С громким морозным скрипом медленно отворилась обитая оленьими шкурами дверь, и на заметённое крыльцо выскочил человек. Пыжиковая шапка была надвинута на самые брови, на руках камусовые рукавицы, а из-под полы длинного зимнего пальто болтались белые завязки кальсон. Человек бросился напрямик к дощатой будке, проваливаясь в глубоком снегу.

Скоро к будке протоптали тропинку, и дверь тамбура уже почти не закрывалась.

Загрохотал железный умывальник, коридор заполнился топотом сапог, глухим стуком мёрзлых валенок и унтов, мягким шарканьем подошв торбасов.

Весь этот шум был настолько привычен Ивану Тыплилыку, что он продолжал сладко похрапывать. Только отвернулся от яркого света лицом к стене.

Кто-то настойчиво тормошил край его одеяла. Тыплилык открыл глаза.

– Послушайте, товарищ!

Над ним стоял розовый заспанный мужчина в розовой пижаме.

Вчера Тыплилык лёг один. Должно быть, мужчина вселился ночью.

– Извините, – сказал он, – не кажется ли вам, что в нашем номере чем-то пахнет?

– Кажется, – ответил Тыплилык, садясь на кровать.

– Я это сразу почуял, – как будто обрадовался розовый мужчина. – Надо сообщить заведующей.

Разговаривая, он тянул носом, как собака.

– Нельзя жить в такой вони. Ведь берут же они деньги за номер. И немалые. Так пусть соответствующим образом и обслуживают. На материке за такие деньги предоставляют люкс.

– Это комната тоже называйся люкс, – сказал Тыплилык.

– Что вы говорите! Это безобразие! Я иду жаловаться! Вы, надеюсь, тоже последуете за мной?

– Куда?

– Я говорю – к заведующей. Нельзя же, в самом деле, жить в такой вони, – розовый мужчина шумно потянул носом.

– Вы идите, – спокойно сказал Тыплилык. – Может быть, действительно вам найдут другое место. А мне нечего переселяться. Запах идёт от меня, от одежды, от унтов. Голубыми песцами воняет.

– Голубыми песцами? – недоверчиво протянул сосед. – Не понимаю.

Заведующая гостиницей Полина Андреевна Зуева, полная женщина с красным от вечного действия мороза и арктического солнца лицом, только что внесла с улицы плотный куб снега. Она осторожно опустила его с плеч в бочку с водой. Вода забулькала, зашипела, белый снег потемнел и погрузился, вытесняя воду к краю.

– Переведите в другой номер, – жалобно попросил розовый мужчина. – Голова болит.

– Ну что мне с вами делать? – развела руками Полина Андреевна. – Мест больше нет. Ждите, может, выпустят какой-нибудь борт. Вроде бы видимость улучшается.

Полина Андреевна за годы работы на полярном аэродроме усвоила специальную терминологию и называла самолёт бортом.

– Сегодня ждём из Магадана ещё борт… Куда я их помещу? Впрочем, пока идите в тринадцатый. Поставим раскладушку.

Полина Андреевна вошла в комнату, откуда только что вышел розовый мужчина.

– Что, Иван, твой сосед плохо спал?

– Неужели, Полина Андреевна, действительно от меня так сильно несёт? – ответил вопросом Тыплилык и потянул тонкими ноздрями воздух. – Ничего не чувствую.

– Это потому, что ты привык, – сказала Полина Андреевна. – Ты уже не чувствуешь. А ему с непривычки, – кивнула она на соседнюю кровать. – Будь у меня комната на одного – никаких хлопот с тобой.

Сначала Тыплилыка поместили в общей комнате, где стояло двенадцать кроватей. Оттуда его перевели в меньшую, а на третий день он занимал люкс – трёхместный номер, и редко кто соглашался спать с ним.

Всё это объяснялось просто: Иван Тыплилык сопровождал голубых песцов из Якутии в бухту Кытрын Чукотского района.

В конце аэродромного поля стоят три самолёта «ЛИ-2», заставленные клетками со зверюшками.

Голубые песцы – это злобные и коварные звери, которые только и ждут, как бы удрать из клетки или схватить за палец. Они прожорливы. Но самое худшее – они вонючи. А запах крепкий. И когда он въелся в одежду, ничем не вытравишь, если даже держать одежду всю ночь на пурге. Вот почему Тыплилыка переводили из номера в номер и с ним никто не хотел ночевать в одной комнате.

– Северо-восток закрыт, – привычным тоном сообщала Полина Андреевна, подметая комнату. – Анадырь тоже закрыт – ветер по полосе. Сеймчан открыт. Мороз тридцать четыре, ветер нулевой, видимость отличная…

Тыплилык медленно одевался: раз северо-восток закрыт, торопиться некуда.

Полина Андреевна продолжала уборку.

– А мы открыты? – спросил Тыплилык, разглядывая грязный ворот рубашки.

– Мокрово пока открыто, – вздохнула Полина Андреевна. – Борт идёт из Магадана. Делегация какая-то летит. На тридцатилетие округа. А прогноз худой. Синоптики запасаются продуктами.

– Я и забыл, что скоро праздник, – сказал Тыплилык. – Тридцатилетие округа. Ровно столько, сколько мне… Ох, года идут!

– Постыдился бы так говорить, – заметила Полина Андреевна. – Ещё такой молодой!