Голубые пуговицы

Жека собирается делать уроки, шарит по всем ящикам, ищет карандаш. Выдвигает мой ящик, а там хоп! стописят рублей лежит. Прищуривается:

– А говорила, что денег у тебя нет!

– Ну, возьми, – говорю. – Только это последние.

– Ага! – моментально заводится та, – я и так почти без денег живу!

– И что? Я в твои годы вообще без денег жила. Ничего, не померла.

– Ааа, мне даже шоколадку купить не на что!

– И что? В моё время и шоколадок не было, одни огурцы!

Подумала.

– И что? Я в детстве вообще только титьку сосала!

Бедный, бедный ребёнок! Ужасное детство.

***

Стоит сейчас моё чучело, сверкает пуговицами и спрашивает:

– Мама! Вот ты мне скажи, как комментарии к фотографиям оставлять? Ну, не к чужим, а к своим? Ну, там, понимаешь, вот такие типа советы. Понимаешь? Как бы правила такие, понимаешь?

– Нет, Жека, если честно, я ни фигасеньки не поняла!

– Ну мама!! Ну, вот и типа говорю «оставьте комментарий к моим пяти фоткам, посчитайте до пятидесяти и под столом у вас окажется ноутбук»…

Я смеялась, как ненормальная! Ах ты, юный лохотронщик! Она не в первый раз уже делится такими «секретами» – то крылья вырастут, после того как в баночку с жёлтой краской чего-то там страшное сделать, то феей ты станешь, если в полночь огурец с вареньем съешь… Чудо-юдо-рыбий-жир, а не дитятко!

***

Сидим компанией на даче, после рыбалки, щурогайками хвастаемся да прочей рыбной дребеденью. Чай опосля баньки потягиваем. Ну и разговор, как всегда, с рыбалочьих трофеев плавно перетекает в охотничьи. И тут давай один товарищ хвастаться своими достижениями: – и ружжо-то у него ух какое! И медведей-то он валил, как дровосек осины. И кабаном даже хвастанул! Какой кабан-то? – спрашиваю я, имея ввиду размеры.

– Сикун! – отвечает гордый охотник.

Со мной чуть с самой сикун не приключился от смеха!

– Эммм, Дима, может таки «СЕКАЧ»?

Да какая разница, махнул рукой тот.

Но «сикуна» мы ему до сих пор не простили. И теперь когда кто-то рассказывает уж что-то совсем невероятное, вплоть до осетров, размером с акулу (нет у нас тут таких), мы сразу говорим:

– Большой, поди, был? Ну, чисто сикун!

***

Были в больнице, с аденоидами у нас там неполадки. Простенькая операция, стоившая мне два километра нервных клеток. Лежит моё чудо после этой операции, лицо опухшее, из носа кровь, оттуда же трубки торчат, глаза красные. И вот она таким жалобным-жалобным голоском говорит:

–Мамочка… мамочка… а давай меня сфотографируем!

Ну давай, говорю, хоть посмотришь на себя. Достаю телефон. Это чудо(вище) тут же неприлично гыгыкнуло и говорит:

–… И бабушке фотку пошлём!

Чтоб бабушку, видимо, Кондратий обнял. Наверняка так. Не рискнула!

…

–Пииить, мамочка… я пить хочу!..

–Нельзя, Кукунечка, вырвать может.

–И еееесть хочу! Ну дааай!…

–Вырвет же тебя, Куропенч, нельзя!

А жалко же! Да и час уже, положенный без еды, прошёл. Беру чайную ложечку, начинаю аккуратненько её поить водичкой и йогуртом кормить. Тут она внезапно хватает пакет, выпучивает глаза и кричит:

–Бууэээ!!

И хохочет, чудовище! Подколола. А у меня аж руки от страха затряслись, так, что ложку выронила. Думала, и впрямь вырвало. Кажется, будет здорова!

…

Носится по коридору, ждём, когда на укол позовут. Назвали её фамилию, Куропатка с опаской входит. Стягивает панталоны до колен, ложится на кушетку, начинает поскуливать, подвякивать. Медсестрица её уговаривает:

–Сейчас маленькую дырочку сделаем в попе, и всё!

На что Женя говорит:

–Ага, и серёжку вставим!

…

Лежит, я ей соплишки вытираю. А там кровь, естественно, да всякое такое. Руки трясутся.

–Что, мама, страшно?

Ага, говорю, страшновато.

–Ну ты страшилище!

Вторая часть книги

Так заканчивается первая часть и начинается вторая. Про всё на свете, и ещё немножечко. Тут появился Дракон. Не спрашивайте, откуда он взялся, я и сама не знаю! И много-много других. И вообще всё подряд, всё-всё-всё, что помню, что однажды пережила, кого увидела и услышала. Что-то с трудом выковыривала из памяти, потому что ужасно больно вспоминать, а что-то походя легко записала там и сям, а потом уже оформила полновесными фразами и собрала в кучу.

Собака

Было мне девять лет. Вечером, возвращаясь с прогулки, увидела маленький чёрный комок с ушами. Он полз и тихо скулил, совсем крохотный, и такой беззащитный. Я достаточно равнодушно относилась к животным, не было помешательства – «хочу собаку!», как у Малыша из книжки про Карлсона, но тут что-то дрогнуло. Подобрала, притащила домой. Мои родители тоже не были против, поставив условие: моя собака – мои проблемы.

Кормёжка, воспитание, расчёсывание, прогулка, прививки, любовь и ласка – я стала ему мамой. Этот «хомячок» вырос в огромного лохматого чёрного псину. Назвала я его Гарм Терзай. А точнее – Гарм Акбар Терзай Хелльс Хартгейм.